Клиффорд Саймак - Миры Клиффорда Саймака. Книга 18

Не было ни флота Церберов, ни сверкающих кораблей защитников… ни войны.

На этой планете царил мир… унылое кладбищенское спокойствие. Мир окончательный и непоколебимый.

Поверхность планеты оказалась плоской, испещренной разноцветными пятнами, словно кожа прокаженного. Серой ее было назвать трудно, создавалось впечатление, будто тут поработал акварельными красками ребенок — рисовал себе в альбоме, но потом устал и принялся малевать, позабыв об аккуратности и задуманном рисунке.

Что-то случилось, подумал Гэри. По его жилам пробежал холодок. Что-то произошло, и мы оказались здесь — в каком-то непонятном уголке Вселенной.

— Где-то вкралась ошибка, — решила Кэролайн. — Или в координаты, или, возможно, в саму разработанную Инженерами математику.

— Более вероятно, ошибка кроется в человеческом мозгу, — возразил Гэри, — или же в мозгу Инженера. Ни человеку, ни любому другому существу не дано заглянуть настолько далеко вперед, мыслить настолько ясно, чтобы предусмотреть любую случайность. Но даже если отыщется такой гений, то и у него наверняка появится соблазн отбросить при расчетах какой-нибудь мелкий фактор — он, мол, настолько незначителен, что вреда не принесет.

Кэролайн кивнула.

— Ошибки вкрадываются так легко, — признала она. — Они мне напоминают мышей: шебуршатся себе в голове, а потом неожиданно выползают из норки.

— Мы еще можем вернуться, — сказал Гэри, но, уже произнося эти слова, он знал, что ничего хорошего от такого решения ждать не приходится. Потому что если туннель искаженного пространства — времени, сквозь который они пролетели, отклонился от заданной точки на этом своем конце, то он неизбежно отклонился и на противоположном.

— Мы не сможем вернуться, — возразила Кэролайн.

— Да сам понимаю, — согласился Гэри. — Просто вырвалось. Сказал, не подумав.

— Мы даже попытаться уже не сможем, — заметила Кэролайн. — Световое колесо исчезло.

И верно, светящийся в небе выход из туннеля растаял, оставив их здесь одних.

Здесь? А где находится это «здесь»?

На вопрос Гэри имелся простой ответ — они не знали. И узнать точно не представлялось пока возможным.

— Заблудились, — с досадой произнесла Кэролайн. — Как дети в лесу. Помнишь, прилетели малиновки и накрыли их листиками?

Корабль опускался на планету. Гэри вновь обернулся к пульту.

— Посмотрим, что там внизу, — сказал он.

— Вдруг здесь кто-нибудь живет? — предположила Кэролайн.

«Кто-нибудь», подумал Гэри, не совсем верное слово. Правильнее, пожалуй, будет «что-нибудь». Нечто.

Под ними раскрывалась панорама планеты — плоского мира без гор, рек или морей. Моря здесь заменяли обширные зеленые болота, перемежающиеся плоскими выветренными равнинами, испещренными цветными пятнышками — то ли растительностью, то ли выходами геологических пород.

Корабль вышел на посадочную спираль. Путешественники прильнули к иллюминаторам, отыскивая признаки поселений или хотя бы намек на жизнь — какую-нибудь дорогу, здание, наземный экипаж или летательный аппарат. Но не увидели ничего.

— Ничего здесь нет, — сказал наконец Гэри, покачав головой. — Можем садиться где угодно — на этой планете любое место ничуть не хуже другого.

Они совершили посадку на плоском песчаном выступе между окраиной одного из зеленых болот и рощицей покрытых пятнышками растений. Теперь путникам уже стало ясно, что цветные пятна на поверхности планеты являются какой-то растительностью.

— Поганки, — сказала Кэролайн, глядя в иллюминатор. — Поганки и еще какая-то непонятная штука. Похожа на побеги спаржи, только это не спаржа.

— Словно картинка из книжки про гоблинов, — прокомментировал Гэри.

Нечто подобное вы представляли себе в детстве, когда бабушка читала вам перед сном сказку о заколдованном месте. Вы не могли уснуть, натягивали на голову одеяло и ждали, что вот-вот в темноте раздадутся чьи-то шаги.

Приборы показали, что по планете можно ходить без скафандров. Кислорода чуть больше, чем на Земле, чуть холоднее, сила тяжести чуть поменьше, но жить можно.

— Пора выйти и прогуляться по окрестностям, — буркнул Гэри.

— Гэри, у тебя такой вид, словно ты боишься.

— Боюсь, — признался он. — Уже пупырышками от страха покрылся.

Тишина обволокла их, едва они вышли из корабля. Жутковатая и сковывающая тишина, которая громче любого грохота.

Ни дуновения ветерка, ни плеска воды. Не поют птицы. Не шуршит трава.

Над головой висит красное солнце, тени на песке мягкие и размытые — такие робкие тени бывают в пасмурный день.