Федор Кандыба - Горячая земля

Как Щупак ни отнекивался, ему пришлось в тот же день пойти к Вере Петровой.

Вера Петрова быстро поняла идею Щупака, и они засели за работу.

Они засиживались до поздней ночи над чертежами и справочниками. Самым трудным оказалось найти способ легко и точно регулировать давление жидкого воздуха, а вместе с ним силу и форму струи, вырывающейся из форсунки.

Несколько дней их преследовали неудачи. Но Щупак доказал, что под его рыжей шевелюрой работает мозг изобретателя. Он нашел решение и привел Веру в восторг его простотой и остроумием.

Через десять дней Щупак торжественно сдал в цех опытных конструкций все чертежи и расчеты своей форсунки. Еще через два дня началось изготовление опытного образца. Образец делался под наблюдением и при непосредственном участии автора.

Командный пункт основного забоя помещался в девятом защитном зале, на глубине четырех с половиной километров под землей. Это был тот самый зал, начало проходки которого Дружинин, Медведев и Ключников осматривали полторы недели назад. Теперь он был совсем готов, а проходка ушла далеко вниз.

За столом сменного инженера сидел Анохин. Он дремал, утомленный ночной напряженной работой. Его красивое, несколько кукольное лицо выглядело помятым и обрюзгшим, веки были полузакрыты.

Работа в забое шла ровно, особо важных дел не было. Анохин мог позволить себе минуту отдыха.

Сзади Анохина в глубине помещения командного пункта тихо переговаривались техники и монтеры ремонтных и аварийных бригад, дежурные осветители и телефонистки.

Направо от стола сменного инженера мерцал розоватым светом экран телевизора. Там можно было рассмотреть горевший огнями забой и маленькие человеческие фигурки, уверенно двигавшиеся среди камня, пара и машин.

Рядом с экраном блестел черным лаком ручек и кнопок пульт управления и белела мраморная доска с приборами и разноцветными огнями сигнальных лампочек.

Вздрагивавшие стрелки приборов указывали температуру в забое, давление, содержание вредных газов, силу тяги вентиляторов, скорость циркуляции аммиака в трубах охлаждения.

За показанием приборов следила помощница Анохина, дежурный диспетчер Маруся Кускова. Она неторопливо прохаживалась около пульта управления.

Эта подвижная, всегда подтянутая девушка выполняла свои обязанности с каким-то особым рвением и удовольствием. Чтобы узнать, как обстоят в забое дела, достаточно было посмотреть на Марусю.

Ключников недаром говорил, что лучший из известных ему измерительных приборов — это лицо Маруси Кусковой. Если работа ее смены шла хорошо, Маруся сияла и хорошела на глазах у всех. Если плохо — Маруся мрачнела, хмурилась и выглядела, как человек, обиженный в своих лучших чувствах.

Сейчас Маруся была полна бодрости. Она улыбалась и что-то весело мурлыкала себе под нос. Анохин мог дремать спокойно.

Ровный шум электрических моторов и мирное пыхтение воздуходувок в машинном отделении действовали на Анохина усыпляюще. Равномерный грохот забоя доносился сюда, как шум бушующего вдалеке моря.

Время от времени Анохин посматривал на выход в основной ствол шахты, видневшийся за открытыми массивными створками дверей защитного зала.

В ярко освещенной голубой дымке ствола проносились вниз и вверх лифты.

Анохин сердито думал о Вере Петровой, которая должна была его сменить. Она предупредила по телефону, что задержится в центральной лаборатории.

Наверное, опять потащила туда эти руды, которые мерещатся ей на каждом шагу. Удивительно вздорный и суетливый характер у этой девушки из Донбасса! За что бы ни взялась, всюду непременно хочет порох изобрести…

Мысли о Вере привели Анохина в такое раздражение, что его дремота прошла. Он поднялся с места, незаметно потянулся и строго посмотрел на Марусю. Та ответила ему безмятежной и веселой улыбкой.

Анохин убедился, что беспокоиться ему не о чем, и пошел в буфет перехватить чего-нибудь перед завтраком, ожидавшим его наверху.

До буфета было недалеко. Просторное, похожее на большой заводской цех помещение защитного зала разделялось на две половины. Правая половина была производственная, за командным пунктом начиналось машинное отделение, дальше шла монтажная мастерская и различные склады. Левая половина — бытовая. Здесь помещался врачебный пункт, душ, отличный буфет с выбором прохладительных напитков, которому мог бы позавидовать столичный ресторан, помещения для отдыха с мягкой мебелью и койками для желающих полежать.