Владимир Михайлов - Исток

— Оружие хоть возьмите! — крикнул он вдогонку, протягивая излучатель. Но они только отмахнулись и ушли. Командир оглянулся. Еще кто-то успел исчезнуть за это время, не сказав ни слова, не спросив разрешения. Штурман стоял рядом и улыбался, но не злорадно, а как-то умиротворенно, как никогда не улыбался даже своим интеграторам. Командир растерянно спросил:

— Что же это, штурман? Куда они? Зачем?

— За чем уходят люди? — сказал штурман. — За счастьем.

— Счастье? — пробормотал командир. Он всю жизнь искал планеты и цивилизации, находил, привозил сведения о найденном — разве не в этом заключалось счастье? За чем же пошли эти люди?

— Оно где-то тут, рядом, счастье, — убежденно сказал штурман. — Нам только надо еще что-то понять… Помнится, я как раз думал об этом, когда меня вспугнули твои роботы. Их вой отвратителен. Не вали деревья, командир, ради этого гнилого эргона. И не мути воду в ручье, пожалей рыб…

— Ну, знаешь ли! — сказал командир резко и, кажется, с трудом удержался, чтобы не подкрепить эти слова крепким ударом. — Хватит! Ты и в самом деле сошел с ума! — Слова эти показались ему исчерпывающим объяснением происходящего, и он повторил еще более уверенно: — Все вы спятили! Одурманены! Но я не позволю тебе, да и остальным тоже…

Он оглянулся на остальных. Их было теперь шестеро: еще один успел сбежать, а эти, видимо, колебались или еще не проснулись как следует, но в любой миг тоже могли махнуть на все рукой и уйти, растаять в лесу в поисках счастья — словно до сих пор его им и в самом деле не хватало.

— Не позволю! — очень громко сказал командир, понимая, что действовать надо сразу же, пока он и в самом деле не остался в одиночестве.

Он приблизил к глазам курсоискатель и установил индекс корабля. Стрелка повернулась; она указала прямо на ручей. Командир потряс приборчик; стрелка нехотя сдвинулась — теперь она указывала вниз по ручью. Командир стиснул челюсти. Курсоискатель вышел из строя, или же такая магнитная буря бушевала кругом, что точный приборчик сбился с настройки, хотя в основе его лежала не магнитная стрелка.

— Ты доведешь нас до корабля, штурман?

— Не знаю… Кажется, я забыл, где он. Да и был ли он?

— Довольно! — прорычал командир. — Радист!

— Я! — отозвался Мозель мгновенно.

— Попробуй связаться с машиной. Другой в эту бурю не смог бы, но ты… Остальным собрать оружие и снаряжение!

Мозель долго пытался пробиться сквозь возмутившийся эфир. Наконец он доложил:

— Есть корабль. Но слышимость никуда…

— Передай: двоим вывести вездеход и, настроив курсоискатель на нас, немедленно прибыть сюда. Погрузить и доставить синтезатор.

— На корабле останется только один человек, — вполголоса напомнил Мозель. — Не слишком ли мы рискуем?

— Корабль не свихнется. Он надежен, наш барк. О каком риске ты говоришь? Планета необитаема, и я понял, почему. Люди не могут тут жить: они сходят с ума. Гибнут. Наверное, такая судьба и постигла экспедицию с Гиганта. Но мы, по какой-то счастливой случайности, оказались менее восприимчивыми к той отраве, что носится здесь в воздухе. И мы сообщим всем, что это не Исток, а планета-ловушка, жестоко карающая людей за легковерие! Мозель, пусть те, кто поведет машину, наденут кислородные маски. И вы наденьте немедленно!

Нехотя, но люди все же достали маски и, расправив, надели. Теперь они перешли на автономное питание кислородом, и никакая отрава, рассеянная в воздухе, не была им более страшна. Только штурман словно не расслышал распоряжения. Капитан подошел и сунул маску ему в руку. Штурман не сжал пальцев, и маска упала на землю, звякнув плоской коробочкой синтезатора кислорода. Командир прищурился; навигатор покачал головой:

— Не трудись… Я и так чувствую себя великолепно и ничего не имею против этого воздуха. Не бойся, я не уйду… по крайней мере, пока ты не успокоишься. Но ты не прав.

Командир махнул рукой и повернулся к Мозелю:

— Вышла машина?

— Они нас поняли, но говорят что-то несусветное, — пробормотал Мозель; голос его звучал сквозь маску глухо и казался вибрирующим. — Что-то о башнях, падающих с неба…

— Что? Дай сюда! — Командир почти вырвал рацию у Мозеля и поднес этот длинный цилиндрик с антенной поближе ко рту. — На корабле! Вы что, свихнулись?

— Башни, командир… — слабо донеслось до него. — И Брод говорит… — Что говорил Брод, осталось неизвестным: голос главного инженера ушел куда-то, и снова лишь курлыканье и скрежет слышались в эфире. Командир медленно опустил руку с аппаратом. — Проклятие! — пробормотал он. — Какие башни? В чем дело? Кто-нибудь может понять?