Владимир Михайлов - Исток

— Будешь терзать себя?

— Наверное, — задумчиво сказала она, — я это заслужила.

— Глупости.

— А если уеду — то куда-нибудь очень далеко. В Африку, на Южный полюс… Может быть, я позову тебя оттуда. Приедешь?

— Сразу же! — сказал он.

— Вот как? Расскажи, как ты это сделаешь?

Он пожал плечами:

— Очень просто. Упакую свою лабораторию… Закажу, чтобы там, на полюсе, мне построили подходящее здание… Кстати, а как у них с энергетикой? Мне нужны немалые мощности.

— Боюсь, что мощностей не хватит. И здание — построят ли его?

— Ну, — сказал он, — что-нибудь да придумается. И потом, почему обязательно полюс? На побережье Антарктиды великолепные энергоцентрали, они там не знают, куда девать мощность. Соглашайся на побережье, а?

— Подумаю, — сказала она. — Значит, со всей лабораторией?

— У меня сейчас решаются такие проблемы! Не бросать же их. Или ты хочешь туда ненадолго?

— Насовсем.

— Ну, может, я успею к тому времени закончить…

— Да нет, не торопись, — сказала Кира. — Я шучу. Никуда я не собираюсь. И не жди меня, советую от души. Не стоит. Я ведь достаточно упряма.

— Будешь хранить память?

— Буду.

— Знаешь что? Иди, поспи. А я приду вечером.

— Вечером меня не будет дома.

— Тогда завтра утром. Нет, не завтра… Послезавтра утром.

Он повернулся; Кира отрицательно покачала головой, но он уже не видел этого. Снова зашуршала машина, потом шорох рассеялся в утренней тишине. Автоматы кончали поливку. Значит, лабораторию — с собой. Он такой же… Выходит, мы одинаковы? Значит, прав Александр, если мы с Евгением одинаковы. Но в чем ошибка?..

Она все еще глядела вслед уехавшей машине, опираясь о полуотворенную калитку. Потом что-то другое привлекло ее внимание и заставило повернуть голову. Из соседнего дома вышел человек. Светлые вьющиеся волосы падали на его лоб. Очень большие глаза отражали мир, ход важнейших мыслей угадывался по лицу — размышлений о мире, который весь, до последней травинки и винтика, принадлежал этому человеку, и оставалось только освоить его, как следует. Преобразователь, он стремился вперед, пытливо оглядывая все, что попадало в поле его зрения; встретив взгляд Киры, он улыбнулся, и Кира улыбнулась в ответ так, как не улыбалась еще никому и никогда, и почувствовала, как что-то поворачивается в ее душе, причиняя боль и радость одновременно. Человек поздоровался исполненным достоинства кивком и прошел дальше. Еще не умея как следует ходить, он широко расставлял ноги, иногда с размаху садился на тротуар, но тотчас же поднимался и упрямо шел дальше, волоча за собой какую-то из новейших моделей звездного корабля с отломанным рефлектором и расплющенным жилым отсеком… Кира затаила дыхание и почувствовала, как влажнеют глаза. Потом повернулась и кинулась в дом.

Александр спал сидя, откинув голову на спинку дивана. Кира подошла к нему и тряхнула за плечо.

— Я готов, — пробормотал он, не открывая глаз. — Сигнал? Сейчас… Одну минуту…

— Алька! — настойчиво сказала она. — Да проснись же на миг! Ты мне ничего не рассказал о детях!

Он открыл глаза и поморгал, с трудом приходя в себя.

— Прости… Дети? Что дети? Ах, там? Обыкновенные… маленькие… Смешные…

— Да нет! Слушай, а если бы мы были там… нам дали бы разрешение? Мы могли бы?..

Александр недоуменно взглянул на нее:

— Разрешение? Погоди… А, я совсем забыл… Там ничего этого не надо. Эти проблемы давно решены. Забыл, что тут, у нас, еще существует ограничение…

— Значит, мы сможем?

Но Александр, так и не совладав со сном, опять шумно задышал. Кира отпустила его плечо и села рядом, и почувствовала, как он, не просыпаясь, нащупал ее пальцы и сжал в своих. Кира сидела, улыбаясь. «Архитектор!» — подумала она о себе. Потом нахмурилась.

— Алька! — сказала она вслух. — Но если в эти два месяца ты что-то позволишь себе… Смотри!

Спящие часто улавливают настроение находящихся рядом; странный звук раздался, и Кира взглянула, не понимая. Звук повторился, подобный плеску воды, и на этот раз она сообразила. Александр спал; ему, наверное, снился счастливый сон, и он смеялся во сне, как смеются дети, у которых еще много хорошего впереди.

На покрывало — черное, усеянное множеством блесток — кто-то капнул бело-голубым. Капля расползалась по черному, заливая все, что видел глаз; вот уже под бело-голубым проступило зеленое и коричневое. Но по-прежнему стояла тишина, пустота лежала вокруг, и это не укладывалось в сознании. Тогда люди оторвались от приборов и экранов и стали глядеть друг на друга, недоумевая. Так они пропустили тот миг, когда капля отвердела и превратилась в выпуклый щит, испятнанный морями и облаками, пересеченный хребтами гор, растолкавших леса. Такое обращение происходит всякий раз, когда приближаешься со стороны светила к планете, населенной водами и лесами.