Сергей Рублёв: Исполнитель

...Отходняк начался через час. Час безоблачного счастья - стрелка в нулевом положении, полное равновесие и невесомость. Тогда я еще не понял, что произошло, думал - все кончилось... И единственными последствиями останутся лишь бурые кляксы на асфальте... Вот как эта мысль пришла, тут наркоз и перестал. Аккурат в 18. 00 - даже время заметил. Мудрено пропустить - с этого времени совесть начала пережевывать меня своими желтыми тупыми зубами. Тут особенно ощущаешь, как прекрасно мир может без тебя обойтись, и как это было бы здорово и прекрасно. Поневоле начнешь завидовать самоубийцам - у них всегда есть запасной выход... Но у меня этого выхода не было приходилось терпеть. И вот, с какого-то времени этого терпежу меня начало дергать. Нет, не эпилепсия - злоба. Скорчило вдруг меня ненавистью страшной силы - и к кому? К таким же, как я, бедолагам! "Быдло, быдло!" - хриплю, в ушах знакомый колокольчик надрывается... За все трупы всмятку, за кровищу на улицах, за накопленный страх, за погромы - за все, за все! Подхватывает этот мутно-сладкий поток, тащит куда-то - знакомым маршрутом! И вдруг со всего маху - об каменную стену. Треснуло меня по лбу, глаза раскрыл - сплошные радужные переливы... Зато в мозгах ясность полная. Потому - понял я, наконец, что за чертов божий дар мне достался, и откуда эта ненависть берется. Не моя это ненависть. Нет! Это же тех, пуганых клопов - но как она до меня доступ-то нашла? Все я припомнил разом - и школу, и "дергунца"... Нет, не колдун я. И вообще - никто. Приемник... Точно - радиоприемник, только принимаю не "Европу плюс" и не "Маяк", а людей - настраиваюсь на их волну, на их желания... И исполняю их! Тогда, в школе, все хотели избавления от шайки. Я хотел того же, я использовал силу всех - и сделал это. А "давилка"... Бог мой, сколько же миллионов народу хотело этого? И я, могучий побирушка, тем и могуч, как Отец-река батюшка, вбирая в себя все ручейки-ручеечки. Ох, как обидно мне стало! Со всего маху да мордой об пол "дергунец" ты, голубчик, марионетка е...я, карманный палач... Уже звону в ушах поубавилось - теперь я с е б я ненавидел. Дерьмо, кретин! - каких только слов не испытал на своей особе, во сне таких не приснится. Вот уж к этому-то точно - божий дар!

...Когда прошел запал - начал слушать. Себя - кроме ведь нет никого... Зябко мне стало - не ушла злоба, нет. Затаилась и ждет. Теперь-то я знал, чего ждет - крови, изуродованных трупов... И зацепенел, замлел - потому, страшно представить, если вновь начнет давить, а теперь уж - и вовсе безвинных. Тех же работяг с заводов, нищих инженеров, бомжей, беспризорников, бабушек и дедушек... Дак и я же один из них! Тут уж стало страшно по настоящему - до того все других касалось, а вот теперь... Меня, меня может задавить эта дрянь! Посмотрел я на свою руку, что, как чужая, ходуном ходит на колене... Решай, брат. С кем ты нынче - с теми, кто давит? Тогда надо стать одним из них. Это ведь несложно - заработать миллион. Стрясти с кого или грабануть походя... И жить после этого.

...Чуть не вывернуло меня наизнанку от тошнотных этих мыслей - будто патоки нахлебался. Не-ет, кем хочешь буду - палачом, убийцей, но не предателем! И рванула вновь злоба на толстых и сытеньких - даешь, поганцы, свою клопиную жизнь! И - как я устал от звона в ушах... Ведь что получилось - не хочешь исполнять одно, исполняй противоположное. Но быть-то кем, если оба они во мне?! И гады эти, прибогатые - и их мне стало жалко, бедолаг с "дипломатами", хозяев жизни этой жалкой... "Хватит уже! - вопит что-то внутри - Хватит! Пусть живут, как смогут - может, дети у них подальше от яблони откатятся... " Качает меня туда, сюда - качает маятником, но не прибиться уже ни к одному из берегов. Ненависть стала появляться уже к самой этой ненависти зачем она? Прилипла, как липучка, и без нее теперь - никуда?! Хватит! Баста! Идите вы... Люди, людишки, хари обсморкнутые отвалите все! Я - сам... Сам себе... Я сам себе свет! Я сам себе бог... М-ми... милосер-рд! (грохот, как от обвала) Даешь! Даешь, твою мать... Уррра! Урр... Урр... ... ранг нах остен! Рот фронт, но пасаран... сран... срам... (какие-то паровозы затутукали); о... а... кт! бы... ы...

Он!

Он - у небес в воспаленном фоне,

прикрученный мною, стоит человек.

(Вл. Маяковский)

Я здесь.

Не бойся, сижу, где сидится - на облупленной садовой скамейке. Одна рука вправо, другая - влево... Ноги вместе. Тополя громадные, небо закрывают - не поймешь, то ли день, то ли вечер... Но здесь всегда так. И никого нет вокруг - я один. Торчу, как перст в... Одна рука вправо, другая влево. Как и тыщу лет назад, и две. Понял, нет? А-а, фиг с тобой - все равно не докричишься... С креста вопили - не дошло, а тут с какой-то плюгавой скамейки. Не я первый... Жаль, поздно понял - ведь правильно твердил себе смолоду - не высовывайся! Существовал бы, может, и посейчас - серое на сером... Нет, жареный петух клюнул - полез благодетельствовать человечество...