Дмитрий Градинар - Расправляя крылья

— Я не хочу, — говорил инструктор на вводном занятии, чтоб вы привыкали к красивым рисункам на фишках, потому что рисунки будут постоянно изменяться. Даже не буду требовать, чтоб каждый из вас научился правильно выговаривать «Пиндзу», «Мандзу», «Содзу» и «Сян-Гэн-Пай»… — Дружный хохот в учебном классе. — Мне важно другое…

Для того чтоб удачно разыграть маджонг-пасьянс, требовалось внимание и способность к оценке ситуации перед снятием каждой пары фишек, а также (и это едва ли не главное) всех последствий, к которым может привести их снятие. Достаточно одной-единственной ошибки, и головоломка не разгадывалась. Тем, кто играл в маджонг, объяснять не требуется. Остальные могут попробовать, чтобы убедиться…

Гонг! — Специальная установка коротко взбалтывает фишки и выстраивает на столе перед каждым курсантом замысловатые строения из маджонга. Второй гонг — время пошло!

Пит, продувший только что вчистую все шахматные партии Джокарту, как-то позволил себе усомниться в пользе занятий в маджонг-классе.

— Как в детском саду! Кубики — фишечки… Почему бы не вернуться к привычному электронному варианту игры?

Многие разделяли его точку зрения. Инструктору даже пришлось прочесть небольшую лекцию.

— Ещё во времена развития реактивной авиации на Земле, компьютеры получили всеобщее признание и использовались практически везде. Тогда впервые было высказано предложение о замене систем управления самолётов на компьютерную клавиатуру с миниджойстиками. Многим такая идея казалась вполне прогрессивной и целесообразной. Но всё же от неё пришлось отказаться…

— Почему? — Пит всё никак не мог успокоиться.

— Одна из главных причин — нарушение тактильной связи между пилотом и его орудием — самолётом. Вы должны чувствовать отклик механизмов корабля на каждое ваше движение. Настоящая техника, будь то истребитель, штурмовой танк, просто прогулочный мобиль — это не компьютерная эмуляция, не игра. К тому же нет никакого смысла насильно уничтожать заложенные в любом человеке природные инстинкты. Тактильность — один из них… А ну, кто может похвастать тем, что, играя в какие-нибудь космические гонки на игровой приставке, не пытался как можно сильнее вдавить кнопку джойстика управления, когда включал ускорение, желая обогнать соперника? Причем — заметьте! — наверняка зная или хотя бы догадываясь, что компьютерной приставке безразлично — насколько сильным будет ваше нажатие…

Это был аргумент. Пит перестал спорить. Джокарт, хорошо помнящий, сколько раз он менял джойстик, приходящий в негодность именно из-за таких инстинктивных вдавливаний, когда он участвовал по И-сети в чемпионате Солнечной по космическим гонкам, тоже вынужден был согласиться с инструктором, который между тем продолжал объяснять.

— …В пиковой ситуации инстинкт всегда берёт верх над разумом, я бы сказал, помогая ему таким образом. Миллионы лет человек развивался, учился бороться за выживание, охотиться и воевать. Эти времена забыты, но что-то внутри нас помнит: чтобы уничтожить врага, нужно сильнее сжать древко копья с каменным наконечником. Чтобы выстоять в схватке с каким-нибудь саблезубым чудовищем, нужно суметь не выпустить из ладоней рукояти ножа. Человечество, перед тем как допрыгнуть до звёзд, ещё в свою первобытную юность училось допрыгивать до ветвей с плодами. И чтобы прыжок получался удачным, что-то внутри человека Училось Знать — насколько сильно нужно напрячь мышцы ног, какой силы должен быть толчок, если под ногами — камни и если — песок. Не подари природа ему способности осязать, как мог бы первобытный человек знать — идёт ли он по лугу или по пружинящей коже бездонного болота? Как смог бы он охотиться с помощью лука? Метать пращу? Конечно, занятия по маджонгу и шахматам предназначены вовсе не для развития координации, а совсем для другого, но никаких электронных игр не будет. Так что прошу отнестись к маджонгу очень и очень серьёзно.

— Ну понятно. Учимся всё трогать руками, — пошутил кто-то.

Наставник при этом лишь пожал плечами, выражая всем видом простую и очевидную вещь: нравится — не нравится, а заниматься придется.

Ко второму курсу разговоры на эту тему прекратились.

— Опять маджонг! — удрученно вздохнул Моджо.

Для него проблема заключалась вовсе не в том, что название игры, созвучное его имени, давно превратилось в повод для насмешек.

«Любимая игра Моджо», «Игра в Моджо», — иначе курсанты не называли маджонг.