Грег Бир - Эон

За пределами Пушинки — черный космос, звезды, Луна и несчастная, разрушенная, обожженная, осажденная зимой Земля, где мало кто, если вообще кто-либо, думал об астероиде или о возможности спасения. Какое могло быть спасение после столь ужасающих бедствий и смерти? История прошла мимо них.

Восстановленные двигатели Бекмана готовились к участию в своем акте драмы, накапливая реактивную массу, чтобы выбросить ее наружу и дематериализовать, превращая в смешанное излучение. Они должны были смягчить удар при отделении и вывести Пушинку на круговую орбиту вокруг Земли на высоте в несколько десятков тысяч километров.

Сектора Аксис Торо и Аксис Евклид начали ускоряться в явно самоубийственном стремлении разбиться о купол седьмой камеры. Внутри них двадцать девять миллионов человек — воплощенных и прочих — занимались различными делами, которыми занимаются люди в ожидании гибели или спасения.

Позади секторов, в полумиллионе километров дальше по Пути, резко замедлялся маленький патрульный кораблик; поток впереди него светился фиолетово-синим сиянием. Он должен был замедлиться до орбитальной скорости Земли к тому времени, когда последует за связанными секторами, покидающими конец Пути — если он вообще сможет совершить такой подвиг.

Заряды, помещенные в стенах седьмой камеры, синхронизировались.

Захваты Аксис Торо и Аксис Евклида были убраны, и огромные цилиндры двигались на юг к куполу седьмой камеры со скоростью чуть больше сорока тысяч километров в час или одиннадцать километров в секунду.

Наступила микросекунда срабатывания детонаторов.

Шум, раздавшийся в седьмой камере, невозможно было описать. Миллиарды тонн камня и металла обрушились из семи точек, где были помещены заряды, и открылись огромные трещины наружу, в пустоту космоса.

Вокруг северного полюса астероида широким веером разлетелись пыль и обломки, за которым последовала яркая вспышка, более яркая, чем солнце. Сияние потемнело до красно-пурпурного оттенка. Семидесятикилометровая каменная глыба была отброшена от астероида. Астероид значительно медленнее отодвигался от своего отделенного конца, и на короткое мгновение между ними возникла дыра в пространстве, заполненная светом плазменной трубки, показывающим бесконечную перспективу…

Из которой вылетели соединенные сектора Аксис Евклид и Аксис Торо, чуть не пролетев мимо самого астероида и отодвинув обломки в сторону силовым полем. Сквозь угасающее сияние и вращающиеся осколки камня и металла, сектора вышли из зоны действия двигателей Бекмана. Затем двигатели сманеврировали, выводя Пушинку на орбиту.

Путь был теперь независимой сущностью. Дыра в пространстве начала затягиваться, окутанная тысячей разновидностей темноты — фиолетовой и цвета морской волны, карминовой и индиго, — давая выход ветрам более могучим, чем тысячи ураганов.

Путь закрылся.

Навсегда отрезав себя от этой вселенной.

Ольми сел и закрыл глаза. Йетс оживленно потирал руки. Сенатор Ойю казалась столь же хладнокровной, как всегда, но Лэньер заметил, что глаза ее беспокойно бегают по сторонам.

Если Прешиент Ойю хоть немного взволнована, а Ольми сидит безропотно смирившись с судьбой, то, решил Лэньер, у него есть все основания испугаться.

— Как вы думаете, у нас получится? — спросил он.

— Будем надеяться, — сказал Ольми, не открывая глаз.

Лэньер посмотрел в сторону носа.

Яркая вспышка семи одновременных взрывов уменьшила прозрачность носового купола. Теперь он прояснился и открыл начало Пути. Внутри светящегося кольца расплавленных обломков астероида и замороженных сосулек водяного пара образовался черный круг.

Круг сжимался, поглощаемый радужным ничто, которое резало глаза: новый конец Пути.

А затем внутри уменьшающегося черного круга Лэньер увидел маленький белый серп. Он заморгал.

Луна.

Корабль завертелся в рвущейся наружу атмосфере. Радужное ничто почти выполнило свою задачу; казалось, им потребуется вечность, чтобы приблизиться к быстро сжимающейся черноте и серпу Луны.

От стен оторвались куски почвы и устремились к новой, перламутровой, границе, которая затмила Луну.

— О Господи, — сказал Лэньер. Он всплеснул руками и закрыл глаза.

«И вся королевская конница, и вся королевская рать…»

Эта фраза часто приходила в голову Хайнеману, когда он пилотировал тупоносый флаер, облетая Землю. То, что не испепелила или не отравила сама Гибель, уничтожила Долгая Зима. Какое-то время казалось, что даже искусство, технология и мощь Нового Гексамона не в состоянии поправить положение.