Лауренс Блок - Отзывается на кличку солдат

- Я за вами заеду,- предложил он.

Когда он подъехал, Инглман уже стоял на тротуаре перед домом. Сел, застегнул ремень безопасности.

- Хорошая машина.

- Я взял ее напрокат.

- Разумеется, не ехать же вам в такую даль на своей. Знаете, вы меня напугали. Когда предложили прогуляться. Вы же знаете, что означает эта фраза на гангстерском жаргоне. Речь обычно одет о последней прогулке.

- Наверное, нам стоило поехать на вашем автомобиле. Вы бы могли показать мне здешние достопримечательности.

- Вам здесь нравится?

- Очень. Я даже подумал, а не осесть ли мне в Роузберге.

- А он никого не пошлет?

- Думаете, пошлет? Не знаю. Он не лез из кожи ради того, чтобы вас найти. Поначалу-то лез, но со временем все забылось. А потом кто-то углядел вас в Сан-Франциско, и он, естественно, велел мне съездить сюда и разобраться с вами. Но, если я не вернусь...

_ Потрясенный красотами Роузберга,- вставил Инглман.

- Не знаю, Берт, между прочим, не такой уж плохой городок. Наверное, мне надо с этим кончать.

- С чем?

- Звать вас Берт. Теперь же вы Эд, так почему я не зову вас Эд? Что вы об этом думаете, Эд? Неплохо звучит, Эд, старина.

- А как мне называть вас?

- Эл. Мне повернуть здесь налево?

- Нет, через два квартала. Выедем на шоссе, которое проложено по очень красивым местам.

- Вам этого недостает, Эд?- спросил он какое-то время спустя.

- Вы про работу на него?

- Нет, я про город.

- Нью-Йорк? Я никогда не жил в самом городе. Ездил из Уэстчестера.

- Я имею в виду весь мегаполис. Хочется туда вернуться?

- Нет.

- Вот и я не знаю, хочется мне возвращаться или нет,- он молчал минут пять.- Мой отец был солдатом, его убили на войне. Поэтому я и назвал собаку Солдат.

Инглман промолчал.

- Если только моя мать не врала мне,- продолжил Келлер.

- Не думаю, что она выходила замуж и вообще знала, кто мой отец. Но когда я давал кличку собаке, таких мыслей у меня не было. Глупо, конечно, называть собаку в честь отца, но так уж получилось.

Воскресенье он провел в номере, смотрел по телевизору спортивные передачи. Мексиканский ресторан не работал. На ленч он сходил в "Уэнди", на обед - в "Пицца-Хат". В понедельник, в полдень, вернулся в мексиканский ресторан. С газетой в руке. Заказал то же, что и первый раз, грудку курицы.

Когда официантка принесла кофе, спросил: "Скоро свадьба?"

Она удивленно посмотрела на него.

- Свадьба,- повторил он и указал на кольцо.

- А, вы про это. Я даже не помолвлена. Это кольцо моей матери от ее первого брака. Она никогда его не носит, вот я и попросила у нее это кольцо. Она дала. Раньше я носила его на другой руке, но на этой оно смотрится лучше.

Внезапно в нем закипела злость. Он нарисовал ей такую красивую жизнь, а она все испортила. Чаевые он оставил обычные, долго гулял по городу, часто останавливаясь перед витринами, переходя с одной улицы на другую.

Я мог бы и жениться на ней, думал он. Кольцо у нее уже есть. Эд напечатал бы приглашения на свадьбу, только кого ему приглашать?

Они приобрели бы дом с огороженным двориком, завели собаку.

Чушь какая-то. решил он. Полная чушь.

Когда подошло время обеда, он растерялся. В мексиканский ресторан идти определенно не хотелось, куда-то еще - тоже. Еще одна мексиканская трапеза, подумал он, и я пожалею о том, что выкинул револьвер и не могу покончить с собой.

Он позвонил Инглману домой.

- Послушайте, есть важное дело. Не могли бы мы встретиться в вашем салоне?

- Когда?

- Чем быстрее, тем лучше.

- Мы как раз собрались обедать.

- Обед - это святое. Сейчас половина восьмого, так? Давайте встретимся через час.

Он стоял у фотостудии, когда Инглман припарковал "хонду" у входа в полиграфический салон.

- Извините, что побеспокоил вас, но возникла одна идея. Мы можем войти? Я хочу кое-что посмотреть.

Инглман открыл дверь, они вошли. Келлер говорил и говорил. О том, что вроде бы придумал, как ему остаться в Роузберге и не волноваться об этом человеке из Уайт-Плейнс.

- Вот эта машина,- он указал на один из копиров.- Как она работает?

- Как она работает?

- Для чего этот выключатель.

- Этот?

Инглман наклонился вперед, Келлер достал из кармана удавку-струну и накинул ее на шею Инглману-Вандермееру. Гаррота - штука хорошая. Эффективная и, главное, бесшумная. Келлер положил тело Инглмана так, чтобы с улицы его не увидели, протер те поверхности, где могли остаться отпечатки его пальцев, потушил свет, закрыл за собой дверь.

Из "Дуглас инн" он уже выписался, так что покатил прямо в Портленд, разумеется, не превышая разрешенной скорости. Полчаса ехал в тишине, потом включил радио, постарался найти станцию, которую смог бы слушать. Не нашел, выключил радио.