Гарри Гаррисон - Случай в подземке

— Слава Богу, с этим покончено, — голос Адрейнн Дюбойз звонким эхом отдавался от выложенных кафелем стен коридора, ведущего к станции подземки. Высокие каблучки цокали по плиткам пола. Поезд вырвался из тоннеля, обдав их волной спертого воздуха.

— Уже начало второго, — Честер сладко зевнул, прикрыл рот рукой. — Поезда нам, возможно, придется ждать час.

— Не все так плохо, Честер, — в ее голосе слышались металлические нотки. — Мы же подготовили все материалы для нового заказчика, скорее всего, получим премию, и завтра сможем уйти пораньше. Ищи во всем позитив и настроение у тебя заметно улучшится, будь уверен.

Они подошли к турникету до того, как Честер успел найтись с достойным ответом. Он бросил жетон в щель. Адрейнн проплыла мимо, а Честер все рылся в кармане, в надежде найти среди мелочи второй жетон. Не нашел, шагнул к кассе, пробормотав себе под нос пару-тройку ругательств.

— Сколько? — спросил голос за решеткой и матовым стеклом.

— Два, пожалуйста, — сунул в щель мелочь, получил жетоны.

Он не возражал против того, чтобы заплатить за Адрейнн, все=таки женщина, но она могла поблагодарить или хотя бы кивнуть, признавая, что попала в метро не по мановению волшебной палочки и знает об этом. В конце концов, работали они в одном сумасшедшем доме, получали одинаково, а теперь она будет получать больше. О последнем нюансе он как=то и забыл. Щель проглотила жетон, в турникете, когда он проходил через него, что=то щелкнуло.

— Я езжу в последнем вагоне, — Адрейнн, близоруко сощурившись, всмотрелась в темный и пустой пенал станции. — Пойдем в конец платформы.

— А мне нужен средний вагон, — ответил Честер, но затрусил за Адрейнн. Все лишнее она пропускала мимо ушей.

— Вот теперь, Честер, я могу поговорить с тобой об одном деле, — деловым тоном начала Адрейнн. — Раньше я не могла этого касаться, потому что мы выполняли одинаковую работу и, в определенном смысле, конкурировали между собой. Но, поскольку инфаркт Блайсделла вывел его из строя как минимум на несколько недель и я буду выполнять обязанности начальника отдела, с соответствующим увеличением жалования…

— Я об этом уже слышал. Поздрав…

— … теперь я считаю себя вправе дать тебе дельный совет. Ты должен проявлять побольше активности, Честер, хватать то, до чего могут дотянуться руки…

— Ради Бога, Адрейнн, это слова для плохого рекламного ролика.

— Вот=вот, опять твои шуточки. Из=за них люди думают, что ты относишься к своей работе недостаточно серьезно, а в рекламном бизнесе это смерти подобно.

— Разумеется, я не отношусь к своей работе серьезно… кто относится, если он в здравом уме? — он услышал урчание, повернулся, но увидел по=прежнему пустой тоннель. Наверное, звук донесся сверху: по улице проехал грузовик. — Уж не хочешь ли ты мне сказать, что тебя берет за душу нетленка о том, как будут благоухать подмышки дамы при использовании дезодоранта «Уходи, запах»?

— Обойдемся без вульгарности, Честер. Ты же можешь быть очень милым, если того хочешь, — она использовала преимущество женской логики с тем, чтобы игнорировать его аргументы и привнести нотку эмоций в очень уж сухой разговор.

— Разумеется, я могу быть очень милым, — эмоции прорвались и в голос Честера. С закрытым ртом для своих тридцати с небольшим Адрейнн была очень даже ничего. Трикотажное платье творило чудеса с задом, а бюстгальтер так подавал грудь, что от нее не хотелось отрывать глаз.

Он шагнул к ней, обнял за талию, легонько похлопал по упругой ягодице.

— Я могу быть очень милым и помню не столь уж далекие времена, когда и ты не держала меня на расстоянии вытянутой руки.

— Времена эти в далеком прошлом, дружок, — ответила она голосом школьной мымры, и, скорчив гримаску, словно избавлялась от ползущих по ней гусениц, скинула его руки.

Газета, которую он держал под мышкой, упала на платформу, и Честер, что=то бормоча, наклонился, чтобы поднять ее с пола.

Она постояла, не шевелясь, потом чуть одернула юбку и разгладила складки, как будто стряхнула грязь, оставшуюся от его прикосновений. С улицы не доносилось ни звука, длинная, тускло освещенная станция напоминала могильный склеп. Они оказались наедине с тем странным одиночеством, которое можно ощутить только в большом городе, где люди всегда близки, но никого нет рядом. Усталость, депрессия вдруг навалились на Честера. Он закурил, глубоко затянулся.