Татьяна Мудрая - Фантош

Можно предусмотреть всё и всё вытерпеть, но не насквозь мокрую одежду. Свёрток с капитанской формой и башмаками, завёрнутый в промасленную парусину, смыло потоком. Хорошо, что шарф я заранее обмотал вокруг торса.

Это укрепило меня в решении: до визита к хозяевам проверить стражу у обоих входов.

Несли службу они препогано, что тот, что другой холоп. Я прижал одному сонную жилу, другого легонько тюкнул булыжником. Первый снабдил меня ливрейным колетом, штанами и кирасой, второй — кавалерийскими сапогами, подмётки с которых были срезаны на ходу. Вряд ли таким ловкачом, как я сам, — скорее всего, следы времени. Мечей у обоих не водилось, а кинжал мой, хоть и притуплен по причине втыкания в скалу, выглядел куда внушительней здешних.

Возиться с засовами и подъёмным механизмом я не стал. Лишний шум демаскирует. Скользнул по двору вместе с ночными тенями и бликами. Чужое платье делало меня почти своим — было бы перед кем.

Что я собираюсь делать? Не знаю и не хочу знать. Хороший мечник должен быть готов отразить атаку с любой стороны и из любой позиции.

Дверь в жилую башню (поперёк себя шире) была приотворена. Я нарисовал в своих мыслях косой крест и вошёл, пытаясь двигаться как человек из близкого окружения. Хозяйские егеря мертвецки спали перед огромным очагом, тусклое пламя озаряло наполовину съеденного быка. Запах, одновременно съедобный и мерзостный, напомнил…

Женщина открыла свои синие, как кобальтовый фаянс, глаза. В них стояли ужас и боль.

— Дона, — произнёс я. — Дона Оркана, ты, положим, дура, но, говорят, дура смышлёная на редкость. При таких ожогах, как у тебя, никто не выживает, и знаешь, почему? В них образуется яд, как в мертвечине. А секрет вытягивающих эту дрянь снадобий пропал вместе с повешенными знахарями. Так что смотри сюда.

Я повертел перед её глазами узким, чуть изогнутым ножом.

— Для показательного снятия кожи и отточен получше бритвы. Я такому у главного экзекутора выучился. Сейчас я начну срезать с тебя всю твою гниль, а ты кричи на здоровье: никого тем не потревожишь. Хочешь поберечь связки — вот, закуси ремень. От кляпа, не дай бог, задохнёшься или нежный ротик порвёшь. Да не беспокойся, я парень опытный.

Опыт я приобрёл на девушке по имени Ируна. Испытывали огнём её куда круче — обвиняли в самозваном знахарстве. Иру была, в отличие от кое-кого, не только сообразительна, но и умна, и преданна. Поняла, что домогаются не её саму, но любовника, и молчала до последнего. Я сделал вид, что не имею к этому жаркому никакого отношения — так, перепихнулся разок-другой. Попросил дать мне позабавиться в одиночку. Возможно, я влил в неё слишком много сонного пойла из маковой трухи, прежде чем приступиться к бедному истерзанному телу, но, скорей всего, надежды не было вообще.

Чтобы не вышло лишних осложнений, тело я вернул. Наверное, после того дон Риба и стал отводить глаза в моём присутствии. И, наверняка, именно оттого второй труп с меня не вытребовали.

Из шлюх по призванию получаются самые лучшие агенты — по причине любопытства многое выпытывают, всё сказанное слышат и практически всё запоминают.

Вот из-за этой благородной потаскухи, которая явно идёт на поправку и по-прежнему знает очень много, я и не отказался от дальнего путешествия. Я не альтруист. Ну и словцо — снова книжная зараза, что ты скажешь! В общем, вывез я дону из города на одиночной телеге, как скарб. Но теперь удобные носилки с нею находятся в обозе — прикреплены к двум смирным островным иноходцам, а впереди и сзади шествует по особо свирепому верблюду.

Шествовало. Теперь прячется на опушке.

Картина умиротворённого свинства. Соседские доны вперемешку с домочадцами всех рангов и, похоже, во главе с самим кастеляном перепились вусмерть. Собаки лижут пол рядом со столами, на которых громоздятся блюда, кувшины и бутыли, одна затащила под стол нечто лохматое и треплет.

Впрочем, дела обстоят не так уж мирно: у той особи, что заняла место рядом с камином, внезапно загорелись волосы, добавив оригинальную нотку в букет местных ароматов. Волосы тут же потухли, но забавно, что особь даже не шелохнулась.

Я двинулся по коридорам, на ходу пересчитывая мертвецов и замирая возле самых живописных. Например, женщин с юбками, туго обёрнутыми вокруг головы. Судя по всему, побоище имело место быть вскоре после того, как охрана заступила на пост, и осталось ею незамеченным. Дебош как дебош, привычное дело. Возможно, женихи доны Пелопы взяли слишком много воли. Как её, кстати, величают на самом деле?