- Стой!
Оборванец мчался без оглядки, ловко уворачиваясь от встречных. Глеб кинулся вдогонку. Расстояние между ними было невелико, и он думал, что догонит вора в два счета. Но тот, даже с чашей в руках, бежал удивительно быстро, по-заячьи прыгая через прогнившие доски. Глеб, в тяжелых сапогах, еще не отошедший от недавней схватки с разбойниками, понял, что настичь беглеца будет нелегко.
Вскоре Торговая сторона осталась позади. Редкие прохожие шарахались в стороны, и надеяться на помощь не приходилось. Глеб прибавил ходу, мчался, глотая воздух и уперев взгляд в серое пятно - пузырящуюся от ветра рубаху бродяги. Впереди замаячила башня, от которой длинными полосами расходилась в стороны окружная стена. Бродяга бежал прямо к воротам.
Глеб собрал последние силы и почти настиг его - оставалось протянуть руку. Но тот, почуяв неладное, обернулся и недолго думая швырнул чашу в лицо преследователя. Глеб едва успел поднять руку - массивная, усеянная маленькими остроконечными рубинами посудина врезалась в предплечье. Мгновенно пробудилась еще не зажившая рана, боль пронизала тело, а перед глазами запрыгали багровые кляксы. Глеб сослепу ткнул перед собой кулаком, попал в пустоту, а еще через миг, когда в голове прояснилось, увидел жуткий оскал чужого лица и длинный нож, крепко зажатый в руке бродяги.
Глеб машинально тронул пояс и только сейчас сообразил, что безоружен. Рука с ножом, похожая на клюв хищной птицы, метнулась вперед, целя ему в живот. Он увернулся и ударил носком сапога в колено бродяги. Тот, падая, закричал, кувырком, через плечо, прокатился по мостовой, но тут же вскочил как подброшенный и, припадая на ушибленную ногу, кинулся к Глебу.
- Стой, чумной!
От этих безумных, брызгающих воспаленной краснотой глаз Глебу стало не по себе. Он шагнул в сторону. Смертоносное жало, чиркнув по бедру, разорвало полу кафтана. Глеб рванулся, схватил бродягу за шиворот, но в тот же миг неловко поставленная нога подвернулась на скользких от дождя досках, и он, с лоскутом в руке, навзничь грохнулся на мостовую. В голове зазвенело. Бродяга вьюном крутнулся на месте и, раздирая рот в торжествующем, по-звериному диком крике, занес нож над упавшим.
Глеб понял, что погиб. Успел в отчаянии выставить перед собой слабую защиту - ладонь, - как вдруг за спиной бродяги поднялась громадная, будто грозовая туча, тень, и чей-то кулак, похожий на пудовую гирю, обрушился на гладкую как шар голову.
Нож выпал из разжавшихся пальцев и глухо стукнулся костяной рукояткой о деревянный настил. Бродяга охнул и медленно, как тающий снеговик, осел на мостовую. Глеб приподнялся, заморгал, прогоняя пелену, и изумленно прохрипел:
- Коста?!
- Узнал? - Лесной богатырь брезгливо вытер кулак о штаны, переступил через бродягу, словно через груду тряпья, и протянул Глебу руку-лопату. - Давай помогу.
- Спасибо...
В голове все еще тенькало, будто лопались тонкие серебряные струны. Ухватившись за протянутую руку, Глеб поднялся, постоял, проверяя, держат ли ноги.
- Откуда ты взялся?
- Оттуда. - Коста качнул головой в сторону ворот.
- Вовремя...
Вдалеке показались бегущие люди. Валявшийся без чувств бродяга шевельнулся и слабо застонал. Глеб посмотрел на Косту и спросил в упор:
- Что надумал? Едешь?
Коста сделал шаг, поднял лежавшую на боку чашу. Повертел в руках и, заглянув внутрь, вслух прочел выгравированную на дне надпись:
- "Никифор делал". Знать, хороший мастер... Сколько такая вещь стоит, как думаешь?
- Много.
- Гл-е-еб! - взлетел на улицей пронзительный голос Пяйвия.
Коста вздохнул, протянул Глебу чашу и сказал негромко, но твердо:
- Твоя взяла. Еду.
Подбежал Пяйвий, по-детски ткнулся лицом в грудь Глебу. Тот почувствовал, как от внезапного прилива нежности защемило сердце, хотел погладить пацана по черным растрепанным вихрам, но в руках была чаша, которую не знал куда деть и держал на весу, боясь уронить, словно она была хрустальная.
Тут подоспел хозяин лавки и с ним еще человек пять. Глеб бережно подал чашу:
- Вот. В целости...
Пяйвий посмотрел на него снизу вверх, глаза сверкали от восхищения. Глеб смутился, повернулся к Косте.
- Если б не ты...
Во взгляде Пяйвия мелькнуло удивление, потом сомнение. Но Глеб мягко положил ему на плечо ладонь, подтолкнул к Косте и произнес всего два слова:
- Это друг.
Коста усмехнулся, переступил с ноги на ногу и, видя, как в распахнутых глазах Пяйвия тают льдинки недоверия, легонько потрепал его по волосам. Лавочник вытащил из-за пазухи тонкий льняной платок, накинул сверху на чашу и, обращаясь к Глебу, сказал коротко:
Читать дальше