Кир Булычев - Последние драконы

Услышав перевод, король крайне удивился, но спросил у стоящей на том же постаменте Дороти:

— Это так, моя девочка?

— Мой царственный дядя, — ответила Дороти. — Я не могу вмешиваться в твою жизнь и в твои всегда мудрые решения. Но умоляю тебя, как самый близкий к тебе человек…

Индус начал переводить, но Дороти остановила его взмахом руки, и индус с облегчением подчинился ей.

— Я умоляю тебя быть осторожным с этой хищной женщиной. Насладись ею, сколько желаешь, но дай ей убежать, не обобрав и не предав тебя!

— Что ты говоришь! — обиделся король, гордый своей проницательностью. — Это же моя добыча, в любой момент, говоря поэтически, я волен кинуть ее за борт моей ладьи.

— К сожалению, я не смогу оставаться более с тобой, у меня тоже есть свои планы и своя жизнь… Рядом со мной, как ты знаешь, находится человек, которому я отдала свое сердце.

— Только не это! — воскликнул король. — Ты останешься со мной, и не будет больше никаких авантюр! Если тебе нужен этот феринджи — пускай поживет у нас. Я найду ему место!

Регина крутила головой, стараясь понять, не о ней ли речь, — она боялась мести Дороти и не могла поверить, что Дороти мстить не намерена.

Алекс, подъехавший к помосту верхом на сильной, но невысокой лошади, тоже прислушивался. Его польская гордость не позволяла ему оставаться при горном дворе в качестве принца-консорта. Тем более что он даже языка местного не знал и знать его не собирался.

— Мы договаривались с тобой, дядя, — напомнила Дороти, — что, когда все это кончится, ты отпустишь меня домой…

— Твой дом здесь!

— Ты отпустишь меня домой, к маме. И мы сделаем так, чтобы мама приехала к тебе. Она мечтает об этом. И ты мечтаешь увидеть свою сестру.

— Ты ревнуешь меня к этой белой женщине? — догадался король.

— А ты ревнуешь меня к этому белому мужчине, — в тон ему произнесла Дороти.

И тут обоим стало смешно. Они заливались хохотом, и окружающие, кто заразившись их весельем, а кто желая угодить, тоже стали смеяться. Лишь Алекс и Регина оставались серьезными — вернее, натянуто улыбались. Обоим было страшно, оба боялись потерять своих избранников.

Когда правящие особы отсмеялись, король произнес уже иным, спокойным, миролюбивым тоном:

— А я надеялся, что Алекс останется в моей армии. Он хороший парень и офицер. Спроси его, может, останется?

— В следующий раз, — ответила Дороти. — А пока мы тебе оставляем почти сорок человек. Разве мало?

— Мне всегда мало, — сказал король. — Я подумываю о походе на Аву.

— А потом на Сиам? А потом на Китай? Опомнись, дядя.

— Если ты поедешь к своей матери, — переменил тему король, — то я не могу тебя задерживать.

— Скоро вы перейдете на человеческий язык? — закапризничала Регина. — Нельзя так долго мучить несчастную женщину, разлученную с мужем.

— Мы уезжаем, дядя, — сказала Дороти, — и береги свою казну.

— Я — жадный человек, — сухо усмехнулся Бо Нурия, и тут Дороти поняла, что, несмотря на все старания Регины, птица не получит ничего более сверх того, что подарит ей повелитель. — Женщина, помолчи, когда разговаривают благородные люди! — приказал он. — Индус, переведи!

Индус перевел. Регина смолчала.

— Ты уверена, что хочешь уехать? — не сдавался король.

— Да.

— Ты вернешься?

— Не знаю.

— Мне будет горько.

— Я скажу моей матери и брату, чтобы они спешили к тебе.

— Это правильно, — сказал король. — Я вам дам отряд, который проводит вас в порт Моулмейн. Туда приходят корабли из Голландии и Португалии. Вы сможете купить себе место. Но потом вы… ты… вы приедете в Лигон.

— Я обещаю.

На следующее утро Дороти и Алекс попрощались с королем Лигона. Король чуть пошатывался после ночи любви, которою его одарила птица Регина. Сама птица еще спала — из шатра доносилось похрапывание. Король выделил для охраны Дороти небольшой отряд под командованием Бо Пиньязотты. Король хотел всем показать, что в Моулмейн едет его племянница, знатная дама королевства. Последующие три дня Дороти и Алекс путешествовали на слоне, сидя на небольшой боевой платформе. Второй слон нес старого генерала. Затем следовали полсотни всадников.

В Моулмейне Бо Пиньязотта передал принцессе тяжелую шкатулку, полную рубинов и сапфиров.

— Если бы ты знала, внучка, — сказал Бо Пиньязотта, — какой скандал ему закатила белая женщина, похожая на белую корову, когда увидела эту шкатулку. Я боюсь, что она околдует его.

— Не бойся, дедушка, — ответила Дороти. — Еще три дня, и он сам отвезет ее обратно в Рангун и сдаст на руки мужу.