Кир Булычев - Последние драконы

И ей ужасно захотелось, чтобы в сад монастыря Священного зуба Будды сейчас вошел случайно, невзначай штурман Алекс и увидел Дороти в новом обличье. Тогда бы он, наверное, и внимания больше не обратил на эту голубку Регину.

— Ты спрашиваешь, что происходит в Лигоне? — повторил ее вопрос старый монах. — Там сейчас иная власть.

— Какая иная?

— Объединившись с племенем ва, родной брат твоей мамы, твой дядя, которого теперь именуют Бо Нурия, разгромил своих врагов и вновь воцарился на троне предков.

— Мой дядя?

— Он будет рад видеть тебя. Он добрый мальчик. Я знал его совсем маленьким.

— Он изменился, он стал воином, — сказала старая прислужница.

— Он стал воином.

— Я хочу видеть его, — сказала Дороти.

— Я не могу отправить тебя одну, и мои монахи тебе не защита. Но я сегодня же пошлю срочное письмо через рангунских лигонцев. Я думаю, что мы можем ждать ответа через неделю.

— А эту неделю…

— Ты проживешь здесь. Но не выходя из монастыря.

Прошло восемь дней.

Эти дни Дороти провела в монастыре. Порой в сопровождении старушек из монастыря она поднималась к Шведагону и подолгу сидела на мраморных плитах, мысленно беседуя с господином Буддой.

В городе и в порту она не была ни разу. И не хотела того.

Ей даже не интересно было, как там живет ее бывшая хозяйка. Как будто все это было в иной жизни, из которой она хотела бы взять к себе лишь маму с братом, а еще штурмана… И это ее смущало.

Два раза приходили знатные лигонцы, из тех, кто по своим делам жил в Рангуне. Они опускались на землю перед принцессой Ма Доро, касались пальцами ее руки.

Старушки поили их чаем, сайя У Дхаммапада беседовал с ними. Разговоры шли не только о возвышенном, но и о том, что бирманский король в Амарапуре — деспот и тиран, что английские люди хотят воспользоваться его душевной болезнью и захватить Рангун. Но, может быть, это только слухи?

После этого все оборачивались к Дороти, словно она могла рассказать о замыслах англичан, словно она все эти годы была послом Лигона в Англии.

«Да, — говорила Дороти, — когда я плыла сюда на корабле, то шли разговоры о тяжелых пушках и о том, что в Рангун должен прийти корабль «Дредноут» с солдатами-сипаями на борту».

Баггала ар-Рахмана ушла из порта, так гости сказали Дороти. Получил ли купец свои деньги, неизвестно. Но вернее всего — получил. Дороти беспокоила судьба двоих матросов, оставшихся там, потому что в сердце птицы не бывает жалости. И, конечно же, она беспокоилась, не случилось ли плохого с Алексом. Уж лучше пускай Сюркуф доберется до Реюньона…

А на девятый день у ворот монастыря спешились с коней посланцы короля Лигона.

— У меня наступает решительный момент, — твердо сказал комиссар Милодар, — а вы мне талдычите о помидорах.

— Не талдычу, а стараюсь пробиться к вашему помутненному сознанию, — ответил командующий Теплицами и Оранжереями Северного полушария. — Если я вас послушаюсь, то мы оставим без витаминов треть населения планеты. Вы — варвар, комиссар!

— Бывает момент в истории, когда честь нации, честь планеты, честь Галактики перевешивает низменные соображения о помидорах. Знаете ли вы, что наша сотрудница находится сейчас в восемнадцатом веке и ее жизни грозит опасность? Читали ли вы о том, что все войны мира не стоят слезы одного ребенка? Кто это сказал?

— Пушкин!

— Нет!

— А кто?

— Не изображайте из себя первоклассника! Любой ребенок знает, кто это сказал. И не заговаривайте мне зубы, витаминный диктатор. Согласны ли вы помочь ИнтерГполу или будем враждовать?

— Будем враждовать, — ответил командующий Теплицами.

Милодар в гневе выключил связь.

Он обернулся к профессору Гродно.

— Вы видите, с кем нам приходится иметь дело?

Профессор Гродно ничего не ответил. Он устало глядел на дисплей — сложные цветные пятна рассказывали ему, как функционирует мозг агента Коры Орват. Мозг функционировал непредсказуемо.

Милодар раздраженно отбросил стул и встал рядом с профессором у дисплея.

— Плохо, да? — спросил он.

— Я уже многое научился читать в ее спящем сознании, — ответил профессор, делая неопределенное движение головой в сторону спящего тела Коры Орват, которая покачивалась в туманном газе, наполнявшем саркофаг.

Ассистентка Пегги принесла профессору чашку чая и кофе для комиссара. За месяцы, проведенные рядом, участники операции привыкли друг к другу, и Пегги уже не так восторженно относилась к профессору и даже обнаружила в нем некоторые недостатки. И это неудивительно, если рядом с тобой находится страстный, подвижный, курчавый комиссар Милодар.