Кир Булычев - Возвращение из Трапезунда

— Да, — повторяла она, — мне больно, да, уйди… — Впрочем, может быть, слова были иными — ни она, ни Андрей никогда не вспомнили их и не пытались проверить — были ли вообще слова или был только стон и недолгий лихорадочный пароксизм удовлетворения…

И тут же оба почувствовали жару и духоту, поняли, что они совсем мокрые, к тому же в крови… Она лежала на спине, хотелось плакать, потому что все вышло совсем не так, как должно было выйти, — любовь должна быть из-под венца, прохладной, нежной… Лидочка никогда не любила брутальности и не одобряла Маргошкиного преклонения перед мужской силой и грубостью. Любовь — это нежность. И она не могла подозревать, что ее Андрей может оказаться… таким эгоистом. И думая так и отвернув голову, чтобы не видеть лица Андрея, она искренне не любила его и даже презирала себя за то, что оказалась недостаточно сильной, чтобы противостоять грубой силе. Она уже не помнила, как несколько минут назад стонала от наслаждения, возбуждая и соблазняя Андрея.

Глядя на пустую бурую стену гостиничного номера, слыша, как кто-то идет по галерее — совсем рядом, она поняла, что вся гостиница слышала, как Андрей рычал и мучил ее… «А я? Я кричала, отбивалась? Я не помню, но, наверное, я кричала. Как я теперь покажусь мадам Ахвледиани?»

Андрей чувствовал себя виноватым — он понимал, что ради собственной страсти он обидел Лидочку — навязал ей свое бессердечное и похотливое решение.

— Лидочка, — сказал он, приподнимаясь на локте, но она еще более отвернула от него лицо. — Лидочка, прости, так получилось…

Она не ответила.

— Я, честное слово, тебя люблю… и не брошу, не бойся.

— Как глупо! — разозлилась вдруг Лидочка. — Почему меня это должно пугать?

— Тебе больно? — Андрей произнес это с такой тревогой, что Лидочке стало не так противно.

— Ничего, потерплю, — сказала она, хотя ей не было больно.

— Я позову доктора? — Андрей сел, опустив ноги с постели.

— Не надо доктора, — сказала Лидочка. — Лучше оденься и принеси воды.

Лидочка натянула на себя простыню.

— Делай, как тебе сказали, — заявила она голосом убитой по неосторожности Дездемоны.

К тому времени, когда солнце зашло и с моря потянуло прохладным ветерком, оказалось, что Лидочка не столь разгневана на подавленного Андрея, как ей казалось раньше. И даже его требование первым делом с утра бежать в церковь, чтобы обвенчаться или хотя бы записать гражданский брак, вызвало у Лидочки снисходительную добрую улыбку женщины, вдвое старше этого кающегося мальчика.

Все еще настороженные, смущенные, но проникнутые взаимной нежностью, в сумерках возлюбленные отправились на поиски Ахмета, чтобы вместе поужинать на набережной, прежде чем Ахмет уедет.

Но Ахмета они не застали. Мадам Ахвледиани передала им от него записку, в которой Ахмет кратко, сделав в трех строчках шесть грамматических ошибок, сообщал, что отправился, как и собирался, в Ялту, а попрощаться не смог, потому что «вы были заняты». Он желал счастья и ждал встречи. И все.

Записка привела Лидочку в ужас. Она догадалась, что Ахмет приходил прощаться в самый неподходящий момент. Ей даже расхотелось есть, и она вернулась в номер. Но Андрей сходил на набережную и принес миску душистой горячей долмы, охапку зелени, кофейник с кофе и лаваш.

Они славно поужинали, а потом Лидочка сама предложила пойти погулять к морю.

Берег был совсем пуст, и небо над морем было фиолетовым от нависших облаков — в эти облака давно уже спряталось солнце, но темнота еще не наступила. И тогда Андрей понял, что он глядит на то место, где погиб «Измаил», — сегодня же утром! Не может быть, чтобы в один день могло вместиться столько событий.

На море смотреть было страшно — потому что глаза отыскали именно ту точку, в которой скрылся транспорт, и, проследив вглубь, на несколько сотен саженей, он увидел явственно, будто в действительности — с Андреем сегодня уже было такое, — лежащую на борту черную громаду теплохода. И почему-то Андрею казалось, что иллюминаторы корабля зеленовато светятся — и к ним изнутри прижались лица раненых, которые все еще живы и надеются на помощь.

— Что с тобой? — спросила Лидочка.

— Ничего, я вспомнил.

— Может, тебе не надо купаться? — спросила Лидочка.

— Я сегодня уже плавал. Ничего не случится.

Но Лидочка была права: когда он вошел по колени в воду и волны, маленькие и ласковые, начали толкаться о ноги, ему стало страшно, что именно сейчас к берегу вынесет тела погибших.