Кир Булычев - Возвращение из Трапезунда

— У них трое. Малыш и двойня, — сообщила Аспасия с гордостью, словно сама родила всех детей Фиры.

Коньяк она пить не стала, а отпила кофе — Русико принесла еще по чашечке, чтобы кофе был горячий.

— Можно я вас буду просто Андреем звать? Ведь мы с вами будто давно знакомы.

— Конечно, зовите.

— А в Феодосии меня часто Асей звали. Один гимназист по мне сох и стихи читал: «Ася, ты мое несчастье!» Смешно?

— Смешно.

— Андрюша, ты только не подумай чего, — сказала Аспасия. — Ты, конечно, видишь, какое у меня дело. У меня здесь и варьете бывает, по ночам, а еще номера. Ты это понимаешь?

— Понимаю, — сказал Андрей и покраснел, хотя в полутьме этого, наверное, не было видно.

— Ты не стесняйся, Андрюша, — сказала Аспасия. — Это дело мужское, обыкновенное, ничего такого нет. Только девочки должны быть чистые и без болезней. Мне, знаешь, приходится трех-четырех каждый месяц в деревню возвращать — я же не могу у офицера спросить: вы больной, ваше благородие, или нет? Они мне девочек и губят. Стыдно просто ужасно.

— Но разве это… необходимо? — неумно спросил Андрей, но Аспасия вовсе не засмеялась. Она вообще была склонна к умным разговорам и тогда теряла чувство юмора, оставшееся у нее для обыденных житейских ситуаций.

— Это необходимо, — сказала Аспасия, — потому что иначе в мужчине происходит застаивание соков и он становится опасным.

— А монахи? — спросил Андрей.

— Монахи? Монахи, Андрюша, знают особое слово — их учат, я точно знаю. Но есть некоторые, которые забываются, — из них такие развратники получаются, ты не представляешь.

Андрей вдруг испугался, что Аспасия, которая считает это занятие нужным, тоже подрабатывает в этом доме терпимости и позволяет себя ласкать пьяным военлетам.

Но спросить об этом он, конечно же, не осмелился.

Но осмелился на другой вопрос:

— А почему вы вчера танцевали в «Галате»?

— А я ведь танцовщица. Я с семи лет начинала. Меня украли. Честное слово. И я даже в настоящем гареме жила — совсем девочкой, только это неинтересно. Лучше вам, Андрюша, не знать — но меня танцам учили. Я деньги люблю. Я такая голодная девочкой была, что теперь, когда денег у меня много, я, Андрюша, не могу остановиться — а мне тысячу рублей платят за один вечер — два танца, три танца, — они же бешеные кобели и все воруют, пока их солдаты всех к стенке не поставят, они спешат деньги прогулять.

Нет, подумал Андрей, собой она не торгует.

— Вы, Андрюша, не стесняйтесь, вы можете пользоваться моими девочками без денег — когда угодно. Я вам Русико советую, она хорошая и по-русски хорошо говорит. И чистая. Она за стойкой, видите?

— Нет, спасибо, — сказал Андрей. — Мне не нужно…

— Ну ладно, ладно, — сказала Аспасия, — я не для того вас сюда заманила, чтобы девочками покупать. Вы понимаете, я вас по делу позвала. И торопилась, как узнала, что на вас вчера напали.

— Вы и это знаете?

— Это банда Османа Гюндюза, страшный человек, вы, Андрюша, не представляете. Они могут ради денег на все пойти.

— Но я-то при чем?

— А как же? — удивилась Аспасия и положила ладонь на пальцы Андрея. Ладонь была жесткой, прохладной и уверенной в себе.

— Аспасия, — сказал Андрей, — честное слово, вы мне очень симпатичны, вы даже себе не представляете, до какой степени.

— Я все отлично представляю. И цену себе знаю на кобелином рынке. И даже знаю, мальчик мой, — она как бы имела право на такое обращение, потому что сразу стала вдвое старше, — знаю, что скоро, если меня кто не зарежет или не обезобразит, я лишусь своей красоты и буду просто толстой старой бабой, и тогда меня смогут спасти только большие деньги. Так что мне твоя симпатия, Андрей, приятна, потому что ты лучше, чем я ждала, — даже удивительно, зачем тебя на такое дело послали.

— Меня не посылали, — искренне возразил Андрей, — я сам попросился.

— А это больше похоже, — согласилась Аспасия. — Ты мог попроситься, потому что не умеешь свои ходы просчитывать заранее. Лентяй ты…

Они словно давным-давно были знакомы с Аспасией, и это было грустно, потому что Аспасия, понимал Андрей, никогда не станет его возлюбленной — искры, волны, какие посылал его организм, возвращались от Аспасии притушенными, чуть теплыми, ласковыми и семейными. Да и мог ли Андрей претендовать на внимание такой красавицы — подобные ей рождаются раз в столетие, ради них погибают царства и стреляются герцоги. И обычно такие красавицы несчастны, потому что их добиваются наглые, сильные, плохие люди — одинокого благородного рыцаря пристрелит наемный убийца в трех лье от замка, а негодяй подъедет к замку во главе сверкающего латами войска…