Виктор Форбэн - Тайна Жизни

— Я хорошо с ним разделался, — кончил рассказ Лармор: — Посмотрите, что было у него в свертке. Деньги, часы и драгоценности профессора и его чековая книжка.

— Да, хорошо разделались, — сказал встревоженный Жюльен: — но нужно во что бы то ни стало, чтоб он не умер, прежде чем не раскроет свою тайну. Где он?

— Я его оттащил в тень скалы.

Бандит приходил в себя. Он приподнялся на локте и, сделав страшное усилие, прерванное икотой, захохотал.

— Вот это работа, капитан, поздравляю!.. Если бы вы промахнулись, что бы с вами было.

— Замолчите, — приказал Жюльен, разрывая на нем окровавленную рубашку: — не тратьте ваши силы. Можно будет вам помочь.

— Что ты говоришь, — усмехнулся раненый: — я уже плюю кровью, это в легких.

— Ничего, можно вылечить. Вы достаточно сильны. Зоммервиль вас прикажет перевести в госпиталь.

— Свинья! — проревел он, приподымаясь: — как будто я его не знаю с его штуками.

— Лежите спокойно, я вам говорю, вы можете поправиться!

— Наплевать!

Алинь обмывала рану, намоченным в воде платком, когда появились приведенные из джунглей третьим индейцем Пабло со своим товарищем. Из ветвей разрушенной хижины сплели носилки, положили раненого, и два дикаря подняли носилки на плечи.

Алинь и Жан медленно подымались по тропинке. Собственное горе заставило их забыть чужие несчастья: завтра утром — через несколько часов — они будут разлучены. Им хотелось быть вместе в это последнее мгновенье, оставшееся от их короткого, как сон, мимолетного счастья. Встретятся ли они когда-нибудь? Даст ли Жану судьба с ее неожиданностями возможность сдержать свои обещания? Он взял ее руки в свои и горячо прижал к сердцу.

— Клянусь любить вас всю жизнь, Алинь... Если я останусь в живых, вы будете моей женой... Скажите только, что вы будете ждать меня, Алинь! Это даст мне силы перенести ту жизнь дикаря, которой я буду жить там. Мне нужен год-два, самое большое. Я буду богат... Мы купим белый дом над морем и цветущими лугами... Мы взрастим красивых, сильных детей. Мы будем счастливы. Скажите, что вы будете ждать меня!

— До самой смерти, — прошептала она, прижавшись к его плечу.

Они простились, не дойдя до террасы, зная, что им больше не удастся быть наедине, отказываясь от встречи на рассвете, чтобы избежать лишних терзаний.

Склонившись над каторжником, которого водворили в его прежней комнате, в нижнем этаже башни, Жюльен, давая ему лекарства, тихо уговаривал его:

— Вы вовсе не такой злой, как это думают. Я уверен, что вы сожалеете о том, что сделали... Ведь это бедное дитя заслуживает вашего сострадания. Если б мы знали, какое вы употребили растение... если вы нам поможете его спасти, отец простит вас. Он богат, он вас осыпет золотом.

— Золотом, — проворчал Браво: — слишком поздно, я издохну.

— Но ведь вы чувствуете, что силы возвращаются к вам... Подумайте об этим ребенке. Он ни в чем неповинен.

— Я отомстил.

Бледный, расстроенный миссионер вышел на площадку и ответил жестом отчаяния на тревожные взгляды Жана и Алинь.

— Вы привели Пабло? — спросил он.

Заметив индейца, он бросился к нему навстречу, и прежде, чем увести его наверх, остановился перед молодыми людьми.

— У меня нет больше никакого сомнения. Ах, Зоммервиль гордился своим ферментом молодости. Вся его наука провалилась перед этим ферментом, оскотинивающим человека и открытом перед дикарями.

— Ну, что? — спросил Зоммервиль, как только они очутились на пороге комнаты.

— Вот Пабло. Его, наконец, нашли.

Зоммервиль резко подошел к индейцу, который отступил перед испуганным блуждающим взглядом.

— Вы вылечите моего сына, не правда ли, друг мой? Отец сказал, что вы это можете!

— Простите, — мягко протестовал миссионер: — он нам только скажет, что это за болезнь и знает ли он лекарство от нее.

— Он должен его знать! — крикнул Зоммервиль, сжимая кулаки.

— Не пугайте его, — умолял аббат, подбадривая индейца ласковым ударом по плечу: — Самое важное, чтобы он нам указал противоядие.

Зоммервиль резко прервал его.

— Опять ваше противоядие! Но, ведь, глупо предполагать, что кто-то отравил моего сына. Кто его мог отравить? Кто?

— На этом острове есть убийца.

— Каторжник? Но, ведь, он мне обязан жизнью!

— Каторжник обвиняет вас в том, что вы украли его молодость. Каторжник знает тайны индейцев и сумел составить эту гнусную отраву.

— Какую отраву? — прошептал Шарль, проводя рукой по бледному лицу.

Аббат продолжал тем же прерывающимся голосом: