Орсон Кард - Игра Эндера. Глашатай Мертвых

Но Вэлентайн было известно и другое. Она видела белку, с которой наполовину содрали шкурку и чьи лапки были пронзены колышками, вбитыми прямо в грязь. Она представляла, как Питер ловит ее, прибивает ее лапки к земле и осторожно, чтобы не проткнуть живот, сдирает с нее кожу, наблюдая как дрожат и вздуваются мышцы. Сколько времени понадобилось для того, чтобы к белке пришла смерть? И все это время Питер сидел где-нибудь поблизости, прислонясь к стволу дерева, на котором, возможно, был ее дом, и играл на компьютерной доске до тех пор, пока жизнь белки не угасала.

В тот день она была настолько напугана, что ее чуть было не вырвало за обедом, когда она увидела, с какой жадностью Питер набросился на еду и с каким воодушевлением он говорит. Но позже она долго думала об этом и поняла, что для Питера это могло быть своего рода колдовским обрядом, это могло быть своеобразной жертвой для усмирения темных богов, охотящихся за его душой. Лучше мучить белок, чем других детей. Питер всегда культивировал боль: сажал, удобрял и, когда она созревала, с жадностью поглощал ее. И пусть лучше он получает ее такими небольшими, но сильными дозами, чем постоянно и однообразно упражняется в жестоком обращении с детьми из школы.

— Идеальный ученик, — говорили его учителя. — Было бы неплохо иметь здесь сотню таких, как он. Все время занимается, всегда вовремя сдает работы. Он обожает учиться.

Но Вэлентайн знала, что это обман. Питер любил учиться, это так, но за все время учебы учителя не научили его ничему. Он учился дома, за своей компьютерной доской, обращаясь в библиотеки и базы данных, анализируя и размышляя и еще беседуя с Вэлентайн. Тем не менее в школе он вел себя так, будто именно данный пустяковый урок волнует его больше всего. «Ох, надо же, неужели лягушки выглядят внутри таким образом?» В это же время дома он изучал связывание клеток путем сравнительного анализа ДНК. Питер стал непревзойденным льстецом, и все учителя легко покупались на его лесть.

И все же это было хорошо. Питер больше не дрался. Никого не задирал. Прекрасно ладил со всеми. Это был новый Питер.

И все поверили в это. Отец и мать так часто говорили о том, как он изменился, что Вэлентайн хотелось громко закричать на них: «Это не новый Питер! Это тот же самый Питер, но только гораздо умнее! Знаете на сколько? Он умнее тебя, отец, и умнее тебя, мама. Он умнее всех, кого вы когда-либо встречали. Но не умнее меня».

— Я все никак не могу, решить, — сказал Питер, — убивать мне тебя или нет.

Вэлентайн оперлась спиной на ствол сосны, ее костер — едва тлеющие угольки.

— Я тоже люблю тебя, Питер.

— Это было бы так легко. Ты всегда разжигаешь эти глупые маленькие костры. Всего-то делов — сбить тебя с ног и сжечь. Ты — такая поджигательница.

— А я подумываю о том, как легко было бы кастрировать тебя, когда ты спишь.

— Чушь. Такие вещи приходят в твою голову только когда я рядом с тобой. Я бужу в тебе лучшее. Нет, Вэлентайн, я решил не убивать тебя. Я решил, что ты должна мне помочь.

— Я?

Пару лет тому назад Вэлентайн была бы сильно напугана угрозами Питера. Но не сейчас. Это вовсе не означало, что она перестала верить в то, что он способен ее убить. Не было такого преступления, которого Питер не мог бы совершить. Питер был способен на все. Но она знала и то, что Питер не был сумасшедшим, в том смысле, что он никогда не терял над собой контроля. Он владел собой лучше всех, кого она знала. За исключением, пожалуй, ее самой. Питер мог отложить выполнение любого своего желания на любой необходимый для него срок, мог утаить любое чувство. И поэтому Вэлентайн была уверена, что он никогда не убьет ее в приступе ярости. Он мог бы пойти на убийство только в том случае, если бы выгоды от его совершения перевешивали риск, но такое было практически невозможно. И благодаря этому она даже предпочитала его другим людям. Ведь все его действия были абсолютно сознательными и подчинялись только его личным интересам. А значит, для того чтобы быть в безопасности, ей надо было заботиться всего лишь о том, чтобы Питеру было гораздо выгоднее видеть ее живой, а не мертвой.

— Вэлентайн, ситуация становится критической. Я заметил передислокацию войск в России.

— О чем речь?

— О мире, Вэл. Ты слышала о России? Огромной империи? О Варшавском Договоре? Правителях Евразии от Голландии до Пакистана?

— Они не публикуют данных о перемещении своих войск, Питер.

— Естественно. Но они публикуют расписания пассажирских и грузовых поездов. У меня есть моя компьютерная доска, и, проанализировав эти расписания, я установил режимы движения засекреченных военных поездов по определенным маршрутам за последние три года. В последние полгода такие перевозки резко активизировались. Они готовятся к войне. К войне на Земле.