Орсон Кард - Игра Эндера. Глашатай Мертвых

— Они не могли ее лечить, — сказала Новинья, — они только сдерживали ее. Не давали ей активизироваться.

— Это верно, — кивнула Боскинья. — Именно потому нам нужна эта добавка к воде — коладор.

— Каждый человек на Лузитании, кроме, может быть, Глашатая, если он еще не заразился, является носителем десколады.

— Эта добавка недорога, — настаивал епископ. — К тому же они вполне могли бы изолировать нас.

— Никакой изоляции не хватит, — ответила Новинья. — Десколада бесконечно изменчива. Она поражает любой генетический материал. К тому же, добавки можно дать людям, но можно ли дать их каждой травинке? Каждой птице? Каждой рыбе? Каждой частичке планктона в океане?

— И все они могут заразиться? — спросила Боскинья. — Я не знала этого.

— Я никому не говорила, — ответила Новинья. — Но я встроила защиту в каждый вид, который я создала — в амарант, картофель, во все. Проблема была не в том, как создать съедобный протеин, а в том, чтобы заставить организмы вырабатывать антитела против десколады.

Боскинья была поражена.

— Значит, куда бы мы не попали…

— …мы можем вызвать полное уничтожение биосферы.

— И вы держали это в секрете? — спросил дон Кристао.

— Не было необходимости говорить об этом, — Новинья посмотрела на свои руки, лежащие на коленях. — В этой информации было что-то, из-за чего свинки убили Пипо. Поэтому я держала это в секрете, чтобы никто не знал. Но теперь, из того, что выяснила Эла в последние годы, и из того, что рассказал Глашатай, я знаю, что открыл Пипо. Десколада не просто расщепляет генетические молекулы и не дает им нормально изменяться и размножаться. Она еще и дает им способность взаимодействовать с совершенно чуждым генетическим материалом. Эла делала эту работу против моей воли. Вся местная жизнь существует в сочетаниях растительных и животных форм. Кабра и капим, водяные змеи и грама, мухи и камыши, птицы зингадоры и лианы тропесо. Наконец, свинки и лесные деревья.

— Вы хотите сказать, что они превращаются друг в друга? — дон Кристао был поражен и заинтересован.

— Свинки, быть может, уникальны в том, что труп свинки превращается в дерево, — сказала Новинья. — Но, возможно, кабра оплодотворяется пыльцой травы капим. Может быть, мухи выводятся из кисточек речного камыша. Нужно изучить. Я должна была бы заниматься этим уже несколько лет.

— И теперь они узнают это? — спросил дон Кристао. — Из ваших файлов?

— Не сразу. Может быть, через двадцать-тридцать лет. До того, как другие фрамлинги попадут сюда, они узнают, — сказала Новинья.

— Я не ученый, — вмешался епископ. — Похоже, что поняли все, кроме меня. Какое отношение все это имеет к эвакуации?

Боскинья нервничала.

— Они не могут вывезти нас с Лузитании, — объяснила она. — Куда бы они нас не отвезли, мы принесем с собой десколаду, а она убьет все живое. Во всех Ста Мирах недостаточно ксенобиологов, чтобы сохранить от уничтожения хотя бы одну планету. К тому времени, когда они сюда доберутся, они поймут, что мы не можем уехать отсюда.

— Ну и отлично, — сказал епископ. — Это решает нашу проблему. Если мы скажем им это, им не придется даже посылать за нами флот.

— Нет, — возразил Эндер. — Епископ Перегрино, когда они поймут, что может натворить десколада, они позаботятся о том, чтобы никто и никогда не покинул пределов этой планеты.

Епископ презрительно усмехнулся.

— Что же вы думаете, они взорвут эту планету? Среди человеческой расы больше нет Эндеров. В худшем случае они запрут нас тут…

— В таком случае, — сказал дон Кристао, — почему мы должны им подчиняться? Мы можем сообщить им о десколаде и о том, что мы не покинем этой планеты, а им не следует прилетать сюда, и все!

Боскинья покачала головой.

— Вы полагаете, никто из них не подумает: «Лузитанцы могут уничтожить любой мир, просто посетив его. У них есть звездолет, наклонность к неповиновению и эти свинки с задатками убийц. Само их существование нам угрожает»?

— Кто же так подумает? — спросил епископ.

— Никто в Ватикане, — ответил Эндер. — Но Конгресс не занимается спасением душ.

— Возможно, они были бы правы, — сказал епископ. — Вы сами говорите, что свинки хотят летать к звездам. И куда бы они ни прилетели, эффект был бы тем же. Даже в необитаемых мирах, ведь так? И что они будут делать — бесконечно дублировать этот унылый ландшафт? Леса из одного вида деревьев, прерии с одним видом травы, в которых пасутся одни кабры, над которыми летают только зингадоры?