Клиффорд Саймак - Без своей жизни

Лестница косо стояла на неровном месте, поэтому ее надо было держать.

Пока я на них смотрел, Оззи Бернс уже передал Энди доски, а сам поднялся на крышу. Конечно же миссис Картер отвернулась от лестницы, потому что Оззи уже ничего не грозило.

Энди присел на корточки, раскладывая доски, потом выпрямился, посмотрел в сторону леса и увидел нас.

- Что вы там делаете? - рявкнул он и тут же полез вниз по лестнице. Он сделал два шага, когда началось самое удивительное. Постараюсь рассказывать помедленнее и поподробнее.

Для меня все выглядело так, будто одна лестница превратилась в две. Первая продолжала стоять, крепко опираясь на крышу, а вторая начала съезжать вместе с Энди по краю крыши. Я хотел крикнуть, предостеречь его правда, не знаю, зачем. Ведь если б он упал и свернул себе шею, мне от этого ни холодно, ни жарко.

Но, только я собрался крикнуть, двое Граничников бросились к гумну и... вторая лестница исчезла. Вот она поползла по крыше, вместе с вцепившимся в нее вторым Энди, который уже трясся от страха, и вдруг из двух опять получилась одна лестница и один Энди.

Я стоял, дрожа, не сомневаясь, что видел все не понарошку, но сам, если бы мне рассказали, ни за что бы в подобное не поверил. Постояв еще немного, я понял, что углядел одновременно два варианта событий: вариант, в котором лестница должна была упасть, и вариант, в котором она не упала, потому что Граничники ее удержали. Теперь я своими глазами убедился, как работает счастье Энди. Вернее, как отваживается несчастье. Впрочем, как ни говори Энди всегда в выигрыше. Вот и сейчас он был уже на последней ступеньке лестницы, а вокруг него - Граничники: одни подпрыгивали, другие прямо-таки падали сверху, и будь они людьми, они бы и костей не собрали после таких падений.

Папа вышел из леса на луг, я следом за ним. Мы знали, в какую историю ввязываемся, но мы не из трусливых. Сзади шли испуганные Малыш и его папа. Энди двинул нам навстречу и, как видно, отнюдь не с мирными намерениями. А вокруг него толпились Граничники, нелепо размахивая руками, как и их хозяин.

- Энди, - примирительно начал папа, - будем благоразумны...

Должен заметить, что слова эти дались ему с большим трудом. Ведь папа ненавидел Энди Картера как не знаю что, и имел на то уйму оснований. В течение всех последних лет Энди оставался самым мерзким соседом, какого только можно себе представить.

- Это кто тут говорит о благоразумии! - заорал Энди на папу. - Ты? А я слышал, что ты рассказываешь байки, что, мол, все твои неудачи из-за меня. Я тебе прямо скажу - невезение тут не при чем. Самая обычная бездарность: ты просто ни на что не годен. А если ты вообразил, что своей болтовней что-нибудь изменишь, то глубоко ошибаешься. Не иначе как наслушался разных глупостей от инопланетян. Будь это в моей власти, я бы выгнал их всех с Земли.

Папа быстро шагнул вперед, и я решил, что Энди сейчас получит свое, но папа Малыша успел подскочить и схватить за руку моего папу.

- Нет! - крикнул он. - Не бейте его! Лучше уйдем отсюда.

Папа стоял, раздумывая, кому из них врезать первому.

- Ты никогда мне не нравился, - продолжал Энди. - С первой минуты, как я тебя увидел, я понял, что ты бездельник. Так оно и есть. Да разве порядочный человек станет водиться с инопланетянами. Впрочем, ты ничем не лучше их. А теперь убирайся и чтоб ноги твоей здесь больше не было.

Папа вырвал руку, так что папа Малыша аж завертелся, и замахнулся. Я увидел, как голова Энди медленно наклоняется и опускается на плечо. На мгновение показалось даже, что у него появилась вторая голова. Я понял, что снова вижу "предотвращение" несчастного случая, но теперь это был не тот случай.

На сей раз Граничники не успели уберечь Энди от опасности, ведь они имели дело не с медленно сползающей лестницей. Раздался звук, будто морозным утром ударили по полену обухом топора. Голова Энди дернулась, он потерял равновесие и повалился на спину. Над ним тут же склонились Граничники, причем, с такими глупыми физиономиями, каких я еще никогда ни у кого не видел. Теперь их можно было брать голыми очками. Папа повернулся, взял меня за рукав, потянул и сказал:

- Пойдем, Стив. Нам здесь нечего больше делать. - Тихо так сказал, но спокойно и с ноткой гордости. - Бог свидетель, - пояснил он, пока мы не спеша шли, даже не оглядываясь, - что я крепился все пятнадцать лет, с того дня, как увидел его.

Я вспомнил о Малыше и папе Малыша, но их и след простыл. Но папе я не напомнил, чувствуя, что дружеских чувств он к ним сейчас не питает.