Клиффорд Саймак - Исчадия разума

А дорога становилась не лучше, а хуже, и вдруг сделалась еще хуже, чем когда бы то ни было. Машина шла на подъем по теснине, зажатой между холмами, и с обеих сторон к дороге припадали массивные валуны – лучи фар то и дело скользили по их бокам. Да и погода переменилась. На небе уже загорались было редкие звездочки, а теперь они пропали, и до меня донеслось бормотанье грома, отдаленное, но многократно отраженное склонами.

Неужели я прозевал какую-нибудь развилку? Что, если в темноте нечаянно свернул на дорогу, ведущую обратно на гребень? Но, как я ни старался, я не мог припомнить, чтобы дорога раздваивалась. С той минуты, как я свернул с шоссе, передо мной лежала одна и только одна дорога. Правда, время от времени к ней подбегали проселки с окрестных ферм, но именно проселки и всегда под прямым или примерно под прямым углом.

Одолев очередной крутой поворот, я приметил справа кучку низких строений с единственным слабо освещенным окном. Я снял ногу с акселератора и пододвинул к педали тормоза, почти решившись остановиться и спросить, правильно ли я еду. Но почему-то, – право, не берусь объяснить, почему, передумал и поехал дальше. Ведь если понадобится, я всегда найду местечко, чтобы развернуться и подать назад. Или попадется какая-нибудь другая ферма, где можно будет притормозить и справиться о дороге.

Вон, пожалуйста, впереди, не больше мили отсюда, на склоне холма распласталась еще одна кучка строений, и там тоже светится единственное окошко, почти в точности как то, которое я только что миновал.

На какую-то долю секунды, будто завороженный этим окошком и падающим из него слабым лучиком, я отвел глаза от дороги, а когда вновь посмотрел вперед, увидел прямо в конусе света от фар нечто несущееся мне навстречу. В следующую долю секунды я, наверное, окаменел – мозг наотрез отказывался принять на веру то, о чем доложили чувства: навстречу пер динозавр.

Я не знаток динозавров и не желаю им становиться – на свете есть столько вещей, вызывающих у меня больший интерес. Но как-то летом я ездил в Монтану и провел неделю с палеонтологами, которые, задыхаясь от радости (и обливаясь потом), раскрывали, по собственному их выражению, кладбище костей и выкапывали бог весть чем примечательные останки и осколки существ и событий, живших и бывших шестьдесят миллионов лет назад. И как раз при мне они обнаружили скелет трицератопса почти безупречной сохранности и пришли в великое возбуждение, поскольку найти трицератопса вообще-то не редкость, скелетов хоть отбавляй, но у этого были какие-то мелкие отличия от всех найденных прежде.

И вот он самый, трицератопс, мчится прямо на меня по дороге – не ископаемый скелет, а гора живого мяса. Голову наклонил, выставил вперед, как два копья, рога над глазами, а позади рогов высится блестящий костный щит. Мчится целеустремленно, громада тела, кажется, заполнила собой всю дорогу и уже набрала порядочную скорость. Разумеется, у такой зверюги хватит силы, да и просто веса, чтобы раскатать автомобиль в металлический блин.

Я отчаянно крутанул баранку, не вполне понимая, что делаю, но, по-видимому, чувствуя, что бездействовать нельзя. Возможно, я надеялся, что машина избежит тарана, если вкатится на склон чуть повыше, а может, думал даже, что сумею развернуться и пуститься наутек.

Машина дернулась и пошла юзом, конус света от фар соскользнул с дороги и завяз в путанице каменных осыпей и кустов крутогорья. Динозавра я больше не видел, но думал, что вот-вот раздастся страшный удар и в машину врежется его огромная бронированная голова.

Задние колеса заносило, пока они не сползли в кювет, а дорога была такая узкая, что передние колеса оказались на противоположной ее стороне. Машина поднялась на дыбы, меня откинуло на спинку сиденья, а ветровое стекло смотрело теперь прямо в небо. Двигатель заглох, фары потускнели, и я ощутил себя подсадной уткой, выставленной на дорогу в ожидании той секунды, когда старик трицератопс подденет меня на рога.

Дожидаться этой секунды я не стал. Я распахнул дверцу, кубарем выкатился наружу и кинулся вверх по склону, натыкаясь на валуны и отскакивая, как мячик, от кустов. В любую секунду сзади на меня обрушится грохот, и… Но грохота не было.

Я споткнулся о камень, свалился в чащобу и основательно исцарапался, а с дороги все не доносилось ни звука. Странно, очень странно: трицератопс должен был бы уже сто раз наткнуться на машину, даже если бы брел вперевалочку, не спеша.