Клиффорд Саймак: Крестовый поход идиота

И вдруг, глядя на одуванчик, я понял, что вижу его полностью, а не только ту часть, что над землей!

Нэ знаю, сколько времени я смотрел на него, пока до меня это дошло. И я не уверен, что "видеть" - это точное слово. "3нать", наверное, правильней. Я знал, как растет в земле большое корневище одуванчика, и как от него отходят ворсистые корешки; я знал, куда тянутся все эти корни, и как они впитывают воду и минералы из земли, и как в корнях образуются запасы, и как одуванчик использует солнечный свет, чтобы сделать из них для себя пищу. Но самое смешное во всем этом было то, что ничего такого я раньше не знал.

Я смотрел на другие растения и видел те же самое. Я подумал, не случилось ли у меня что-нибудь с глазами, и не стоит ли мне оторваться от растений и посмотреть куда-нибудь вдаль. Так я и сделал, и все прошло.

Но когда я снова попытался увидеть корень одуванчика, я его увидел, как и в прошлый раз.

Я сел на землю и задумался. Почему раныце я ничего такого не видел, а теперь вижу? Размышляя об этом, я посмотрел в ручей и попытался увидеть, что там в глубине. И увидел - ясно, как Божий день. Я заглянул на самое дно ямы, пошарил по всем закоулкам и знал теперь, где лежат большие голавли больше, чем все рыбы в этом ручье.

Увидев, что моя наживка зависла далеко от рыб, я подвел ее прямо к носу самой большой. Но она будто и не заметила этого, а если и заметила, то не была голодной. Она шевелила своими плавниками и раздувала жабры.

Я опускал удочку, пока наживка не ударила ее по носу, но и это не подействовало.

И тогда я сделал ее голодной...

Не спрашивайте меня, как я это сделал. Я не знаю. Просто я как-то сразу понял, что могу, и как это делается. В общем, я сделал ее голодной, и она набросилась на наживку, как Джига на кость.

Поплавок задергался, я подсек рыбу и вытащил ее на берег. Сняв рыбу с крючка, я насадил ее на проволоку, рядом с мелкими рыбешками.

Потом я выбрал еще одну большую рыбу, опустил рядом с ней наживку и сделал ее голодной.

За полтора часа я выловил всех больших рыб. Оставалась еще какая-то мелочь, но с ней я не стал возиться. Связка получилась такой большой, что я не смог нести ее в руке - рыба по земле волочилась. Пришлось перекинуть ее через плечо. Жутко мокрая эта рыба.

Я позвал Джигу и мы пошли в город.

Все, кто со мной встречался, останавливались, смотрели на мою рыбу и спрашивали, где я ее поймал и на что, и осталась ли там еще или я всю выловил. Когда я говорил им, что всю выловил, они смеялись, как ненормальные.

Я как раз сворачивал с Мейн-стрит на дорогу к дому, когда банкир Пэттон вышел из парикмахерской. От него хорошо пахло чем-то из флакончиков, чем парикмахер Джейк опрыскивает своих клиентов.

Он увидел меня с рыбой и остановился на дороге. Посмотрел на меня, посмотрел на рыбу и потер свои пухлые руки. И, будто я ребенок, сказал:

- Ух ты, Джимми! Где ж ты взял такую рыбу?

Можно подумать, я не имел на нее права или добыл ее нечестным путем!

- В яме, за фермой Элфа, - сказал я.

И в ту же секунду, не стараясь этого делать, я увидел его так же, как одуванчик - его желудок и кишки, и что-то похожее на печенку, а над всем этим, в окружении рыхлой розовой массы, что-то пульсирующее. Короче говоря, сердце.

Я думаю, до меня еще никому не удавалось так ненавидеть чужие внутренности.

Я протянул руки - то есть, не то, чтобы протянул, потому что в одной руке я держал удочку, а второй придерживал связку с рыбой - но как будто и вправду протянул, схватил его сердце и сжал его сильно-пресильно.

Он судорожно глотнул воздух, выдохнул и обмяк - куда и девалась вся его прыть. Мне пришлось отскочить с дороги, чтобы он не свалился на меня, когда падал.

Он грохнулся на землю и замер.

Из своей парикмахерской выскочил Джейк.

- Что с ним случилось? - спросил он.

- Упал, - сказал я.

Джейк посмотрел на него:

- Это сердечный приступ. Я в этом разбираюсь. Побегу за доктором.

Он помчался по улице к дому дока Мэйсона, а со всех сторон стали собираться люди.

Здесь были Бен с сыроваренного завода, Майк из бильярдной и несколько фермеров, которые вышли из магазина.

Я выбрался оттуда и пошел домой. Ма обрадовалась рыбе.

- Она, должно быть, очень вкусная, - сказала она, рассматривая рыбу. - Как тебе удалось поймать столько, Джим?

- Клевало хорошо, - сказал я.

- Ну давай, отправляйся ее чистить. Мы сейчас съедим немного, парочку я отнесу проповеднику Мартину, а остальные натру солью и положу в погреб, в холодок. Пусть лежат там на будущее.