Клиффорд Саймак - Пыльная зебра

Примерно после полудня мне позвонил Льюис.

- Я иду к вам, Джо. Есть у вас поблизости какой-нибудь бар, где бы мы могли потолковать в глазу на глаз?

Я сказал, что такой бар есть всего в квартале от меня и что мы потратимся там.

Быстренько справившись с делами, я вышел из конторы, рассчитывая прийти в бар пораньше и перехватить рюмочку еще до прихода Льюиса.

Не знаю, как Льюис успел, но он меня опередил и уже сидел в угловой кабине. По-видимому, он мчался так, что нарушил все правила уличного движения.

Он уже заказал две рюмки и сидел с заговорщическим видом. Он все еще не мог отдышаться от спешки.

- Мардж рассказала мне все, - молвил он.

- Я так и думал.

- На этом можно заработать кучу денег, Джо!

- И об этом я уже подумал. Так что я хочу предложить вам десять процентов...

- Да нет же, вы послушайте, - запротестовал Льюис. - Одному вам такое дело не потянуть. Я и пальцем не пошевельну меньше чем за пятьдесят процентов.

- Я принимаю вас в дело, - сказал я, - потому что вы мой сосед. Я в этом техническом бизнесе ни черта не понимаю. У меня есть кое-что, в чем я не разбираюсь, и мне нужна помощь, чтобы выяснить, что это, но я в любое время могу обратиться к кому-нибудь другому...

Мы пришли к соглашению рюмки через три: он получал 35 процентов, я 65.

- Теперь, когда все утряслось, - сказал я, - может, вы мне скажете, что вы там разузнали?

- Разузнал?

- О том кубике, что я вам дал. Вы бы не стали мчаться сюда, заказывать заранее выпивку и ждать, если бы чего-нибудь не разузнали.

- Видите ли, в сущности...

- Погодите-ка минутку, - перебил его я. - Мы запишем это в контракте. В случае неспособности представить полный и подробный анализ...

- Что это еще за контракт?

- Мы заключим контракт, за нарушение которого любой из нас может судебным порядком обобрать другого до нитки.

Чертовски неприятно начинать с этого деловое предприятие, но с таким скользким типом, как Льюис, иначе было нельзя.

И тогда он мне сказал, что разузнал.

- Это прибор для измерения эмоций. Я знаю, что термин этот нескладный, но лучшего придумать не мог.

- А что он делает?

- Он говорит, счастливы или грустны и как сильно ненавидите кого-нибудь.

- М-да, - разочарованно замычал я. - А на кой мне такая штуковина? Мне не нужен прибор, который говорит, что я злюсь или радуюсь.

Льюис до того взбеленился, что даже стал красноречив:

- Разве вы не понимаете, какое значение приобретет этот инструмент для психиатров? Он будет говорить о пациентах такое, чего сами они никогда не отважились бы рассказать. Его можно использовать в психиатрических клиниках, им можно замерять реакцию людей при посещении зрелищ, в политике, при ведении новых законов... где угодно.

- Хватит трепаться! Пускаем в продажу!

- Но все дело в том...

- В чем?

- В том, что производить эти приборы мы не сможем, - с отчаянием в голосе сказал он. - У нас нет нужного сырья, и мы не знаем, как их делать. Придется вам выменивать их.

- Я не могу. То есть могу, но не сразу. Сперва мне надо дать понять тем Коммерсантам, что я хочу получить от них, а затем узнать, что они хотят взамен.

- Какие-нибудь другие вещи у вас есть?

- Есть несколько.

- Отдайте-ка их лучше мне.

- Некоторые из них могут оказаться опасными. В общем все это принадлежит мне. Я дам вам, что захочу и когда захочу...

Мы снова поспорили.

Прения кончились тем, что мы отправились к адвокату. Мы составили контракт, который был, наверно, одним из любопытнейших курьезов в истории юриспруденции.

Адвокат, несомненно, подумал - и до сих пор думает, - что мы оба сумасшедшие, но теперь это беспокоит меня меньше всего.

В контракте говорилось, что мне надлежит вручать Льюису для определения технической и товарной ценности по крайней мере девяносто процентов предметов, источник получения которых контролирую я один, и что в дальнейшем вышеназванный источник остается на вечные времена исключительно под моим контролем. Остальные 10 процентов могут без всяких оговорок не передаваться для обследования, причем первая договаривающаяся сторона принимает единоличное решение в отношении определения тех предметов, которые войдут в вышеупомянутые 10 процентов.

Что же касается 90 процентов предметов, передаваемых второй договаривающейся стороне, то эта последняя обязана подвергать их тщательному анализу - представлять отчеты в письменном виде и давать такие дополнительные объяснения, которые понадобятся для полного понимания со стороны первой договаривающейся стороны, в срок, не превышающий трех месяцев со дня получения предметов, по истечении какового предмет возвращается в единоличное владение первой договаривающейся стороны. Вышеупомянутый срок изучения и определения может быть продлен на любое время лишь по заключении соответствующего соглашения между сторонами, изложенного в письменном виде.