Клиффорд Саймак - Срочная доставка

– Завтра, – сказал Лансинг самому себе, – я достигну города.

Он и в самом деле достиг города еще до полудня на следующий день. Он остановился на вершине высокого холма, одного из тех, что кольцом окружали город, и смотрел на него. Там, внизу, думал он, его может ждать Мэри. И подумав об этом, он вдруг обнаружил, что весь дрожит.

Он поспешил вниз по склону холма, отыскал улицу, ведущую к сердцу города…

Знакомые, привычные, красно-серые стены развалин, куски обвалившихся стен и карнизов, загромождающих улицу. И вечная пыль повсюду…

На площади он остановился и посмотрел по сторонам, чтобы сориентироваться. После того, как он определил направление, он сразу понял, где находится. Слева – разрушенный фасад так называемого здания городского управления, а вот по этой улице он найдет вход к установке переноса…

Стоя в центре площади, он громко позвал Мэри, но ему никто не ответил. Он крикнул еще несколько раз, а потом больше звать не стал, потому что эхо собственного голоса, дробящееся среди молчаливых домов, показалось ему жутковатым.

Он пересек площадь и поднялся по широким каменным ступеням ко входу в здание, где у них был когда-то лагерь. Его шаги вызывали гулкое, тысячью потусторонних отозвавшееся на его приход голосов, эхо. Он обошел обширный зал холла, обнаружил там остатки их пребывания в городе – несколько пустых банок, коробку от печенья, золу унылого холодного кострища, кем-то позабытую кружку. Он хотел спуститься в подвал и осмотреть комнату с дверьми в другие миры. Но побоялся. Несколько раз он подходил к лестнице и каждый раз поворачивал обратно. Чего он боялся? Боялся обнаружить, что одна из дверей – наверное, в мир цветущих яблонь – открыта? Нет, сказал он себе, нет, нет и нет. Мэри никогда бы этого не сделала. Теперь бы она этого не сделала. Возможно, позднее, когда уже никакой надежды не останется… Но наверняка не сейчас. К тому же, возможно ли это? Бригадир спрятал куда-то гаечный ключ. Он ведь поклялся, что больше ни одна дверь не откроется.

Стоя молча, неподвижно у дверей холла, он, казалось, слышал голоса, словно все они были здесь – Пастор, Бригадир, Сандра, Мэри – только разговаривали не с ним, а друг с другом. Он попытался закрыть уши, отрезать себя от призрачных голосов, но те не отставали.

Он предполагал устроить свой лагерь на их старом месте, но теперь решил, что здесь он не выдержит одиночества. Слишком много голосов-призраков в памяти. Поэтому он переместился в центр площади, принялся стаскивать туда хворост для костра. И весь конец дня ушел на то, чтобы соорудить приличных размеров кучу топлива для будущего гигантского костра. Потом, когда наступила темнота, он поджег заготовленный сигнальный огонь. Если Мэри в городе или в его окрестностях, она увидит, наверное, этот огонь и поймет, что здесь кто-то есть.

Для себя он развел костер поменьше, нормальных скромных размеров, приготовил кофе, кое-какую еду на ужин. И за едой он попытался составить план действий на немедленно наступавшее будущее. Но придумать ничего не смог, кроме того, что нужно обыскать весь город, каждую улицу, если будет так нужно. Хотя, сказал он себе, это все напрасно потраченные усилия. Если Мэри в городе или приближается к нему, она направится сразу к площади – огонь костра даст ей знать, что кто-то есть на площади и, наверное, не зря развел такой костер.

Когда поднялась убывающая луна, на холм выбрался Плакальщик, невидимый на расстоянии и в ночи, принялся изливать в темноту свою агонию одиночества. Лансинг сидел у костра и слушал, отвечая в душе криком собственной тоски.

– Спускайся сюда, к огню, и поплачем вместе, – сказал он Плакальщику, хотя тот не мог его услышать, – и мы будем в трауре, ты и я…

Только теперь его ударило потрясение осознания – одиночество может продолжаться. Может, вообще никогда не кончиться, и он никогда не найдет Мэри. Он попытался представить, как это будет – он ее больше не увидит никогда, и до конца жизни будет один, и что он будет чувствовать. И от этой мысли он поближе подсел к огню, но не почувствовал тепла.

Он попробовал заснуть, но проспал совсем немного. Утром он начал поиски. До боли сжав зубы, чтобы не поддаться страху, он посетил комнату с дверьми. Все двери были плотно заперты на засовы и прикручены болтами. Он отыскал улицу, с которой вел ход к установке переноса, спустился в темноту и долго стоял, вслушиваясь в пение машин. Он рыскал по улицам, понимая, что зря тратит время. Но он упорно продолжал искать, чтобы хоть этим занять себя.