Клиффорд Саймак: Срочная доставка

– Нет, пожалуй, что нет.

– Тогда, – сказала машина. – Держите. Мы не хотим, чтобы возникли какие-то препятствия на пути к тому, что мы просим вас сделать. Мы заинтересованы в том, чтобы вся процедура была произведена с максимальной точностью.

Что-то со звоном упало в ведро.

– Поднимите, – сказала машина. – Это доллары.

Нагнувшись, Лансинг взял два серебряных доллара. И положил их в карман.

– Вы уверены, что все запомнили? – еще раз удостоверилась машина. – У вас нет вопросов?

– Один вопрос, мне кажется, имеется. Что все это значит?

– Пока не могу вам ответить определенно, – с сожалением сказала машина. – Это было бы против правил. Но могу заверить вас, что все, что случится, будет вам только на величайшую пользу.

– А что случится? Что пойдет мне на пользу?

– Нет, профессор Лансинг. Больше я вам ничего не могу сказать.

– А откуда вы узнали мое имя? Я ведь вам не представился.

– Заверяю вас, – сказала машина. – Что представляться у вас не было необходимости.

С этими словами машина щелкнула, и погасла. Стало тихо.

Лансинг дернул рычаг, потом пнул машину ногой. Не эту именно машину, а все те машины, которые всю его жизнь поглощали брошенные монеты, а потом рычали и смеялись ему в лицо.

Машина пнула в ответ, попав в лодыжку Лансинга. Он не успел заметить, как и чем пнула его машина, но это произошло на самом деле, потому что было больно. Он попятился. Машина стояла по-прежнему в темноте и тишине.

Тогда Лансинг развернулся и, прихрамывая, вышел из комнаты.

Придя домой, Лансинг налил себе стакан и присев у окна, стал наблюдать, как наступают сумерки. Все это, заверил он себя, полная смехотворная нелепица. Это произойти не могло, просто не могло. Но он сознавал, что все произошло на самом деле. Чтобы убедиться, он мог опустить руку в карман и позвенеть двумя серебряными долларовыми монетами.

Уже многие годы он не видел серебряных долларов, не говоря уже о том, чтобы иметь сразу два. Он вытащил монеты из кармана и внимательно осмотрел их. Обе, заметил он, были выпущены недавно. Еще несколько лет назад все монеты с приличным содержанием серебра были заграбастаны коллекционерами и спекулянтами. Два ключа, прикрепленные к куску пластика, лежали на столе, куда он их швырнул. Он хотел было уже взять их, протянув руку, но потом отвел ее назад, не прикасаясь к ключам.

Спокойно сидя в кресле, со стаканом виски в руке – не отпив еще и глотка – Лансинг снова пробежал в памяти по всем поворотам событий сегодняшнего дня. Он был удивлен, обнаружив, что испытывает чувство стыда, словно он сделал что-то неприличное. Он попытался понять, что именно вызывает у него такое чувство, и не нашел никакой другой причины, кроме прихода в бар и всего, что затем последовало – все это было поступком не совсем нормальным. За всю свою жизнь он никогда раньше не делал ничего украдкой, а открыв дверь в бывшую кладовую, он совершил, как ему представлялось, нечто, что противоречило его положению члена преподавательского состава кафедры факультета литературы небольшого, но пользующегося доброй славой университета.

Но это, сказал сам себе Лансинг, было еще не все. Чувство легкой запятнанности – это было еще не все. Он сознавал, что даже перед самим собой скрывает еще один фактор. Нечто, перед чем он не желал честно открыть глаза и взглянуть на реальность, нечто, что он припрятал сам от себя. Это было подозрение, что его провели вокруг носа. Поймали на удочку. Обвели вокруг пальца. И все же… Если бы это была шутка студентов, то она не пошла бы дальше его появления в заброшенной кладовке. А ведь он включил машину, говорил с нею. Впрочем, это тоже можно было устроить, с помощью магнитофона, вероятно, который включался бы после нажатия на рычаг автомата.

Нет, это было не то. Ведь не только машина обращалась к нему, он ведь отвечал ей, вел с ней разговор. С помощью магнитофона этого сделать бы никогда не удалось. Никакой студент не смог бы надиктовать такую кассету. А ведь беседа была логичной. Машина задавала вопросы, отвечала на вопросы, дала ему инструкцию.

В общем, он понятия не имел, что могло с ним произойти, как это объяснить. Но это была не шутка. В конце концов, машина даже пнула его, когда он пнул ее. Лодыжка еще чуть-чуть побаливала в этом месте, если до нее дотронуться, хотя он уже успел привыкнуть и почти не прихрамывал. И если все это не было дьявольски тонким розыгрышем, что же, во имя Бога, это тогда было?!