Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 1. Зима над миром. Огненная пора

Разговаривая, он листал страницы и без видимой причины остановился на этой иллюстрации.

На ней были изображены мужская и женская особь, и для масштаба человек. Самец был побольше, размером с небольшую лошадь. Слово «кентавроид» давало довольно приблизительное описание. Двурукий торс плавно переходил в четвероногое туловище, и над их соединением возвышался бычий горб, соединяющий горизонтальную часть спины с почти вертикальной. Тело имело скорее львиные, чем конские очертания. Крепко сколоченное, с длинным хвостом, с опушенными бахромой ступнями с тремя пальцами на каждой. Богатырские мышцы рук напоминали о том, что сила тяжести на Иштар больше земной. На каждой руке было четыре когтистых пальца. Голова большая и круглая, уши большие и заостренные (слегка подвижные), нижняя челюсть и подбородок напоминают человеческие, зубы белые и небольшие, за исключением двух верхних клыков, выступающих изо рта. Вместо носа короткое рыльце, кончающееся одной широкой ноздрей, разрез которой сужался книзу. Кошачьи усы обрамляли верхнюю губу. Глаза тоже напоминали кошачьи, без белков, у самки золотистые, у самца синие.

Лица и руки безволосые, кожа (у представителей беронненской расы) светло-коричневая. Большая часть тела покрыта темно-зеленой шерстью, напоминающей мох. Сходство со львом усиливалось пушистой гривой, покрывавшей голову, шею и спину до горба. Она состояла не из волос, а из густо покрытых листьями лиан. Те же растения образовывали дуги бровей.

Имеет место выраженный половой диморфизм: самка сантиметров на пятнадцать меньше, с коротким хвостом. Горб побольше и более пологий, не такое нагромождение мышц, как у самца. Круп шире и живот более округлый, вымя с двумя небольшими сосками, внешние половые органы ярко-красные. В поясняющем тексте говорилось, что самки пахнут сладковато, а самцы — как горячее железо; речь и слух лучше развиты у самок.

Аборигены не носят одежды, если не считать перевязи для сумки и ножа. Изображенный на картинке самец держал в руке копье, а на плечах — что-то вроде лука. У самки был длинный лук, колчан и нечто похожее на деревянную флейту.

— Я знаю, что их биохимия похожа на нашу, мы можем есть пищу друг друга, хотя некоторых существенных компонентов будет недоставать и нам, и им. И они тоже пьянеют от спирта. — Дежерин захлопнул книгу. — Совсем как дома, правда? Если не считать, что люди уже сотню лет провели на Иштар, стараясь понять её жителей, и вы намного лучше меня знаете, как они далеки от своей цели!

Он бросил книгу через всю комнату на койку.

— Долгий ещё остался путь, — согласился гость.

— Да ещё эти люди. Верно, верно, там, в Примавере, все время меняется половина населения. Исследователи, выполняющие уникальные проекты, техники на контрактах, археологи со своей временной базой по дороге на… как эту мертвую планету зовут, Таммуз? И все-таки у них какая-то специфическая преданность Иштар. А ядро составляют постоянные жители, карьеристы, приличный процент второго и третьего поколений иштарийцев, у которых в организме уже и атома земного не осталось. — Дежерин растопырил пальцы. Понимаете, до чего мне нужен — как бы это сказать — хотя бы общий обзор? На самом деле мне нужно гораздо больше, но хотя бы это. Так что, друг мой, не будете ли вы так добры допить свой бокал, чтобы я вам налил второй? Пусть ваш язык развяжется. Используйте свободные ассоциации. Расскажите о вашем прошлом, о семье, о друзьях. А я хотя бы смогу передать им привет от вас и какие-нибудь презенты, если вы захотите.

— Но помогите мне. — Дежерин со стуком поставил второй бокал на стол. — Дайте мне хоть какие-то идеи. Что мне им сказать, как не настроить их против себя и склонить к сотрудничеству со мной — человеком, который приходит как проводник политики, ведущей к краху их надежд и планов?

Конуэй сел поудобнее и долго смотрел, казалось, куда-то за лунный пейзаж. Потом он, взвешивая слова, произнес:

— Вам бы лучше начать с того, чтобы показать им документы Олайи, которые вызвали столько шума в прошлом месяце.

— О причинах войны? — удивился Дежерин. — Но ведь там сплошная критика.

— Не совсем. Они старались сохранить объективность. Конечно, каждый знает, что Олайя не энтузиаст этого дела. Он, я думаю, слишком аристократ. Но он чертовски профессиональный журналист и здорово поработал, представляя разные точки зрения.

Дежерин поморщился:

— Он главное забыл: элефтерийцев. Осмелевший Конуэй возразил: