Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 1. Зима над миром. Огненная пора

Если только он понял правильно и рассчитал верно.

Если нет, он умрет, и почти все его войско с ним. Но их так и так убьет Огненная пора, и эта гибель похуже смерти в бою. Арнанак выхватил меч и заставил себя ускорить бег по каменистым и крутым склонам холма.

На равнине двигаться стало легче. Повинуясь вождю, воины держались подальше от торговой тропы, хотя дважды проскальзывали к реке утолить жажду и смочить растения на шкуре. Они боялись встречи с дозором, случайно уцелевший солдат мог поднять тревогу. Поэтому они двигались напрямик. Поля были лишены растительности, если не считать колючих изгородей. Здешний народ, обученный жителями городов, уже два или три шестидесятичетырехлетия занимался земледелием. Зерно, хлебные корни и прирученные животные росли хорошо. Но приходила Огненная пора, на фермы, где была еда, обрушивалось больше набегов, чем мог сдержать легион, и погода уничтожала посевы и привычных к более мягкому климату животных из Бероннена. Земледельцы спешили оставить свои дома, пока ещё была возможность заняться чем-то другим. Отряд Арнанака не встретил никого на своем пути. Однако пастбища ещё не совсем погибли, и бойцы слегка подкормились на переходе.

Когда они свернули к реке, восток уже посветлел. Чернея над головами, поднимались перед ними закрывающие луны и звезды сторожевые башни и стены Тарханны. Предводители вполголоса отдали команды остановиться и вооружиться раньше, чем взойдет Дьявольское Солнце и выдаст их страже.

Почва и воздух были почти холодными. Сам по себе Чужак сильно не сможет их разогреть. Хотя он бывал и побольше Истинного Солнца, когда проходил вблизи мира, света и тепла от него было меньше — примерно в пять раз, как однажды сказал Арнанаку философ из Сехалы. Худшее время Огненной поры наступит, когда Мародер повернет обратно.

И все же сегодня, когда наступит истинный полдень, равнина будет гореть. (И это ещё только весной, в ранний год беды!) Арнанак надеялся оказаться в городе прежде, чем это случится. Сможет он к тому времени снять броню или нет — зависит от гарнизона. Он надеялся, что легионеры сдадутся и согласятся на предложение уйти без оружия на свободу. Цивилизованные солдаты считают пустой бравадой умирать за проигранное дело. Однако их капитан может решить, что смерть — подходящая цена за головы стольких варваров, скольких он сможет перебить.

Вот тогда и забурлят поминальные котлы, и все народы из края в край Южного Валеннена пойдут под знамена оверлинга из Улу для дела отмщения.

Он раскрыл мешок, надел шлем и кольчугу с помощью своего знаменосца, взял на руку щит. Злой рассвет начинал заливать землю багрянцем. Арнанак выхватил меч, и тот сверкнул в лучах зари.

— Вперед! — раздался его голос. — Атака и победа!

Он перешел с рыси на галоп. Земля за ним вздрогнула и застонала от тяжелой поступи его воинов.

Дверь мелодично прозвонила и смолкла.

— Entrez [4] Войдите (фр.). , — откликнулся Юрий Дежерин. Поднимаясь, он рукой сделал фоноплейеру знак замолчать. Была бы это какая-то классика из банка данных — ну там, Моцарт или древнеиндийская рага, — он бы просто приглушил её до приемлемого уровня. Однако большинство гуманоидов не выносят музыки Джин, хотя на этой планете культура постарше земной и поутонченнее. Чтобы её понять, нужен интерес, порождающий терпение, плюс хороший слух.

Дверь впустила молодого человека с эмблемой эскадрильи охотников на форменной одежде. Она сияла новизной, и честь молодой человек отдал несколько неуклюже. Но в условиях лунного притяжения он держался уверенно; его не признали бы годным к службе, не будь у него способности приспосабливаться к переменам в тяготении быстрее прочих. У вошедшего была высокая и мощная фигура, красивое лицо блондина-европейца. Дежерин подумал: в самом ли деле по офицеру видно, что он родился и вырос вне Солнечной системы? Если знать заранее, то признаки этого можно увидеть в облике, осанке, в походке, даже если их нет.

Более надежен акцент. Дежерин избавил своего гостя от необходимости преодолевать препятствия общения на испанском и произнес по-английски:

— Младший лейтенант Конуэй? Вольно. Проще говоря, чувствуйте себя свободно. Хорошо, что вы пришли.

— Капитан посылал за мной.

Конуэй говорил на довольно странном диалекте, заметно отличном от панъевропейской версии Дежерина. Это был диалект с примесью мягкости и певучести, слегка… слегка нечеловеческих, что ли?