Айзек Азимов - Миры Айзека Азимова

— Вряд ли она сказала ему что-нибудь компрометирующее вас.

— Может быть, и так. Но я пытаюсь восстановить события так, как это будут делать они. Скажут, что она проговорилась. В этом заключается мой мотив. Я убил его, чтобы он не поднял шума.

— Они так не подумают.

— Именно так они и подумают. Убийство организовали специально для того, чтобы бросить подозрение на меня. Зачем, например, было использовать альфа-излучатель? Ведь это довольно рискованно. Его трудно достать, зато легко установить, где его взяли. Я думаю, именно поэтому им и воспользовались. Убийца даже приказал Р. Сэмми отправиться в фотохранилище и прикончить себя там. Совершенно ясно, для чего это было сделано. Чтобы орудие убийства не вызывало никаких сомнений. Даже если бы все оказались настолько несведущими, чтобы тут же не узнать альфа-излучатель, кто-нибудь непременно обнаружил бы, что фотопленка засвечена.

— Но какое отношение все это имеет к вам, Элайдж?

Бейли скованно усмехнулся, но было видно, что ему совсем не до смеха.

— Самое прямое. Альф излучатель был взят на Уильямсбургской силовой станции. Вчера мы с вами проходили через эту станцию. Нас видели, и это легко выплывет наружу. Посещение станции дает мне возможность завладеть орудием преступления. И может статься, что мы были последними, кто видел Р. Сэмми в живых, за исключением настоящего убийцы, конечно.

— Я был с вами на силовой станции и могу засвидетельствовать, что у вас не было возможности украсть альфа-излучатель.

— Спасибо, — печально сказал Бейли. — Но вы — робот, и ваши показания не будут иметь силы.

— Комиссар — ваш друг. Он прислушается к моим словам.

— Комиссар держится за свою работу, а от меня у него одни неприятности. У меня есть лишь один выход из всей этой истории.

— Да?

— Я спрашиваю себя: «Зачем меня пытаются впутать в это дело?» Очевидно, чтобы избавиться от меня. Но почему? Опять же очевидно: потому что я для кого-то опасен. Все мои усилия приводят к тому, что я становлюсь предельно опасным для тех, кто убил доктора Сартона. Возможно, это медиевисты или, по крайней мере, какая-то их группировка. Члены этой группировки как раз и могли знать, что я побывал на силовой станции; вполне возможно, что хотя бы один из них все-таки проследил меня до станции, несмотря на то что вам и казалось, будто мы оторвались от преследования.

Итак, выход заключается в том, чтобы найти убийцу доктора Сартона, тем самым я найду того или тех, кто пытается убрать меня с пути. Если я все как следует продумаю, если я разгадаю эту загадку, если только я смогу раскрыть это дело, я спасен. И Джесси тоже. Я бы не вынес, если б она… Но у меня мало времени. — Его кулак судорожно сжимался и разжимался. — У меня чертовски мало времени.

С неожиданной вспышкой надежды Бейли посмотрел на точеное лицо Р. Дэниела. Чем бы ни было это создание, оно сильное и верное, свободное от всякого эгоизма. Чего еще требовать от друга? А Бейли сейчас нужен преданный друг, и ему абсолютно все равно, что вместо сердца у этого друга какой-то механизм.

— К сожалению, Элайдж, я не ожидал, что все так получится, — сказал робот, качая головой; на его лице при этом не было и тени сожаления, что было естественно. — Возможно, я действовал вам в ущерб. Мне очень жаль, но это необходимо для общего блага.

— Что за общее благо? — запинаясь спросил Бейли.

— Я связался с доктором Фастольфом.

— О Господи! Когда?

— Пока вы ели.

Бейли стиснул зубы.

— Ну? — выдавил он из себя. — Что случилось?

— Вам придется доказывать свою невиновность в убийстве Р. Сэмми каким-нибудь другим способом, не продолжая расследования убийства моего конструктора, доктора Сартона. На основании представленной мной информации наши люди в Космотауне решили сегодня прекратить расследование и начать подготовку к сворачиванию Космотауна и эвакуации с Земли.

Бейли безучастно посмотрел на свои часы. Через два часа с четвертью наступит полночь. Сегодня он встал, когда не было еще и шести, и вот уже два с половиной дня, как он находился в постоянном напряжении. Его охватило смутное ощущение нереальности всего происходящего.

Он достал свою трубку и небольшой кисет, в котором еще оставались драгоценные крупицы табака, и, с трудом сдерживая дрожь в голосе, спросил:

— Что все это значит, Дэниел?

— Вы не понимаете? Разве это не ясно?

— Я не понимаю, — терпеливо проговорил Бейли. — Мне не ясно.