Айзек Азимов - Миры Айзека Азимова

Но он знал, что не сделает этого — уж слишком подло. Противно было даже представить себе такую картину.

— Пожалуйста, спросите у водителя, сколько миль нам еще осталось ехать, — устало сказал он.

— Пожалуйста, партнер Элайдж.

Дэниел наклонился и щелкнул рычажком. В это время Бейли тоже наклонился и крикнул:

— Водитель! Опусти верх машины!

Человеческая рука вернула рычажок в прежнее положение и осталась на нем. Бейли, часто дыша, взглянул в глаза Дэниелу.

Тот застыл на миг, словно его электронные извилины не могли сразу оценить новую ситуацию. Впрочем, столбняк миновал, и робот протянул руку к рычажку. Бейли предвидел это. Сейчас Дэниел уберет его руку (осторожно, не причиняя вреда), включит динамик и отменит приказ.

— Вы не сможете убрать мою руку, не повредив ее, — сказал Бейли. — Предупреждаю вас. Вы рискуете сломать мне палец.

Он говорил неправду, и сам это знал. Но Дэниел не стал ничего предпринимать. Вред против вреда. Позитронному мозгу нужно было взвесить оба варианта и перевести их в электрические импульсы, что означало дополнительную задержку.

— Опоздали, — сказал Бейли. Он выиграл. Верх машины скользнул вниз, и салон залил резкий белый свет солярианского солнца.

В первом приступе ужаса Бейли хотел закрыть глаза, но пересилил себя. На него хлынул невероятно огромный, голубовато-зеленый простор. Бейли чувствовал, как лицо обдувает неуправляемый воздух, но ничего не мог толком рассмотреть. Что-то промелькнуло мимо — то ли робот, то ли животное, то ли неодушевленный предмет, подхваченный потоком воздуха. Бейли не заметил — они ехали слишком быстро.

Синева, зелень, воздух, шум, движение — а надо всем яростный, безжалостный, устрашающий лик белого светила.

Бейли откинул голову и уставился прямо на солярианское солнце. Глазами, которые сейчас не защищало рассеивающее стекло верхнего яруса Города, он смотрел на обнаженное солнце.

В тот же миг он почувствовал у себя на плечах руки Дэниела. В смятении Бейли лихорадочно твердил себе: надо смотреть! Надо увидеть все, что можно. А Дэниел, похоже, собирался ему помешать.

Но не посмеет же робот остановить человека силой! Эта мысль преобладала над прочими. Дэниел не может помешать ему — и все же руки Дэниела тянут вниз.

Бейли попытался вырваться из стальных объятий и потерял сознание.

Когда он пришел в себя, он снова был в укрытии, в безопасности. Перед глазами плясало лицо Дэниела, все в черных мушках — а когда Бейли моргал, они становились красными.

— Что случилось? — сказал Бейли.

— Я сожалею, — сказал Дэниел, — что вы пострадали, несмотря на мое присутствие. Прямые лучи солнца вредны для человеческого зрения, но я надеюсь, что короткое облучение, которому вы подверглись, не причинило вам большого вреда и ваше недомогание вскоре пройдет. Когда верх открылся, я был вынужден вернуть вас на место, и вы потеряли сознание.

Бейли скорчил гримасу. Оставалось неясным — то ли он лишился чувств от волнения (или страха), то ли его оглушили. Пощупав челюсть и лоб, Бейли убедился, что боли нет, но воздержался от прямого вопроса — ему как-то не очень хотелось знать правду.

— Это было не так уж и страшно, — сказал он.

— По вашей реакции, партнер Элайдж, я склонен был думать, что вы испытали неприятные ощущения.

— Вовсе нет, — заупрямился Бейли. Мушки перед глазами пропадали, и глаза уже не так слезились. — Жаль только, что так мало удалось рассмотреть. Мы слишком быстро едем. Проехали мы робота или мне показалось?

— Мы проехали нескольких роботов. Мы едем по землям Кинбальда, занятым под фруктовые сады.

— Придется попробовать еще раз.

— Пока я рядом, у вас ничего не получится. Кстати, я выполнил ваше распоряжение.

— Распоряжение?

— Если вы помните, партнер Элайдж, перед тем, как приказать водителю опустить верх, вы велели мне узнать у него, сколько миль нам осталось ехать. Десять миль, и мы будем на месте минут через шесть.

Бейли хотел было спросить Дэниела, не сердится ли тот, что партнер перехитрил его — вот бы посмотреть, как это совершенное лицо лишится своего совершенства, — но удержался. Дэниел, конечно, ответит просто «нет», без гнева и раздражения. Останется таким же спокойным и серьезным, как всегда — его безмятежность ничем не проймешь.

— Все равно мне придется привыкать, Дэниел, — сами знаете.

— К чему относятся ваши слова? — спросил робот.

— Иосафат! Да все к нему же, к свежему воздуху. Из него ведь состоит вся планета.