Андрей Саломатов - Синдром Кандинского

- Можно?

- Лена? - испуганно спросил Антон. - Это ты?

- Я, я, - ответила гостья, и Антон почувствовал, как у него похолодело в груди.

- Ты получила мое письмо? - взволнованно спросил он. - Как ты меня нашла?

- Так и нашла, - прошептала гостья. Она проскользнула в каморку, быстро затворила за собой дверь, и в комнате сделалось совсем темно.

- Я приехал повидать тебя, - зашептал он. - Не знаю зачем. Мне без тебя плохо. - Он протянул руку, привлек её к себе и в промежутках между поцелуями забормотал: - Я наврал в письме... Ты мне нужна... Я смогу... Наконец он поймал губами её полураскрытый влажный рот, запустил в волосы пальцы и, придерживая затылок, долго целовал, испытывая при этом какую-то болезненную истому. А она обвила его шею руками, прижалась к нему всем телом, да так, что Антон покачнулся, сделал шаг назад и, наткнувшись на кровать, потерял равновесие, упал и увлек её за собой.

Он гладил её свободной рукой по шее и груди, на все лады хрипло шептал: ЄЛеночка! Леночка!є - а она тихонько смеялась от удовольствия и подставляла губы. Словно в полусне, Антон ласкал её, иногда на мгновение замирал, но только для того, чтобы сказать очередную нежную глупость, пока наконец она не подала голос.

- Халат не порви, дурашка.

- Что? - испуганно спросил Антон, застыл в той позе, в какой его застала эта фраза.

- Халат. Халат не порви, - повторила она, и он явственно услышал, как расстегиваются пуговицы халата, ткань у него под рукой поползла вниз, и Антон, положив ей руку на голую грудь, провел по ней ладонью и тихо спросил:

- Ты кто?

- Познакомиться хочешь? - насмешливо ответила гостья.

Антон молча поднялся, отошел к двери и пошарил по стене рукой. Затем он щелкнул выключателем и вспыхнул свет.

- Ну вот, - закрывая лицо от света, сказала гостья. Другой рукой она запахнула халат, а затем села. - Я не Леночка, - сказала она.

- Вижу, - ответил Антон, хотя с трудом мог бы сейчас отличить собаку от кошки.

- Я твоя соседка. Мы сегодня днем с тобой виделись. Помнишь?

- Помню, - соврал Антон, лихорадочно соображая, где и когда это произошло.

- Вот решила тебя навестить. Спать не хочется, я днем выспалась. Дай, думаю, соседа навещу. Да ты чего так перепугался? Я не съем тебя.

- Не съешь, - растерянно повторил Антон и довольно грубо добавил: Извини, мне сейчас не до приключений. Я спать хочу.

Гостья фыркнула, встала и, застегиваясь на ходу, подошла к двери.

- Спокойной ночи, Ромео, - насмешливо сказала она.

- Спокойной ночи, Арландина, - ответил Антон.

Когда он лег, на улице начало светать. Через маленькое оконце в каморку полез серый, промозглый рассвет, в саду умолкла цикада, и где-то далеко, словно игрушечный моторчик, тихо протарахтел автомобиль.

2

Проснулся Антон поздно, когда солнце уже до такой степени нагрело крышу, что в каморке стало трудно дышать. И все же Антон ещё долго лежал, прислушиваясь к тому, что происходит на улице. Он пытался вспомнить последний сон, но сосредоточиться ему мешала большая зеленая муха, которая, словно тяжелый самолет, идущий на бомбометание, кружила по комнате. И чем больше он напрягал память, тем более расплывчатым становился смысл сна. Ему удалось вспомнить лишь странную пару: один - длинный, около двух метров, худой, в больших роговых очках; другой - маленький, с клочковатой рыжей бородой. Они шли по заснеженному берегу моря с ананасами в руках и говорили о нем. Антону запомнилась только одна фраза, которая к нему как раз не относилась, но он все силился понять, что имел в виду бородатый, сказав: "Бог любит юродивых и героев".

Разозлившись на муху, Антон встал с кровати и настежь раскрыл дверь. Затем он достал лист бумаги, авторучку и, положив кейс на колени, принялся писать письмо.

ЄЛена!

Я ещё раз решил написать тебе, хотя и не уверен, что ты получишь это письмо. Я собираюсь вернуться домой, потому что понял всю бессмысленность своего пребывания здесь. Мне не удалось убежать от самого себя, наверное, это и невозможно. Я просто перенес себя - со всем, что меня окружало в Москве, - в другой город и здесь продолжаю жить той же безумной жизнью, среди таких же безумных людей. Это лишь доказывает, что человек носит судьбу и образ жизни в себе самом. Можно, конечно, отказаться от прошлого, сжечь карму, но я пока не представляю себя в новом качестве, не знаю, чем буду жить, а значит, и не готов к такому отказу. Боюсь, ты поймешь меня неправильно и подумаешь, что я хотел бы отказаться от всего, что тебе так ненавистно. Для того, чтобы тебе стала понятнее моя мысль, я расскажу продолжение той истории.