Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 3. Орион взойдет

«Ну что ж, он тоже лунатик, и, скорее всего, он безвредный, лучше подбодрить его». Тераи объяснил, каким образом Ваироа появился на свет.

Лицо Плика напряглось.

— Спасибо, — с сарказмом произнес он. — Теперь мне понятно, почему геанцы считают своими худшими врагами вас — маураев.

— Ханх! — вскричал Тераи в удивлению. — Ты геанец?

— Нет-нет, я христианин… никенийский христианин [78] Имеется в виду никейский символ веры, то есть Плик — православный. , смехотворная древность, не так ли? Но Господь всегда позволял, чтобы в мире творилось много странных вещей. Он нередко являет себя путями, которые кажутся нам ужасными. Я хотел сказать про то, как хладнокровно вы манипулируете жизнью. — Ваироа принес поднос, на-котором стояла тарелка с ветчиной, яйцами и намазанными маслом кусками обжаренного хлеба, стакан томатного сока и кружка кофе. — Что ж ты меня не спросил, а может, я против подобного существования. — Плик долго смотрел на Ваироа, пока тот устанавливал блюдо на столик, и потом — когда маурай опустился возле него. — Наверное, ты самый одинокий человек на земле, — наконец пробормотал англеман. — Но владеешь собой, словно стальная пружина. — Ваироа вздрогнул — самую чуточку, и едва не заговорил. — При твоих особых чувствах и способностях… — Плик задумался. — Да, иногда это здорово — быть великим Наблюдателем. И в конце мира отпустить заводной ключ.

Тераи потерял терпение.

— О чем, скажи во имя Нана, ты болтаешь? — воскликнул он. — Погляди туда и пойми — мощь, которой хватит, чтобы погубить несколько городов, сейчас улепетывает на запад. Нам нужна твоя помощь, чтобы остановить норри, и, клянусь Танароа, мы ее добьемся. Мы не позволим тебе надрызгаться, пока не выясним все, что ты знаешь.

Тераи сразу же пожалел об угрозе. Но с невероятным облегчением увидел, что Плик энергично кивает.

— О, запираться не буду, к делу — так к делу. Я читал исторические хроники и не хочу, чтобы моя Лоза рыдала среди руин с выжженными глазами и обугленной кожей. Только сперва поем.

И он со здоровым усердием приступил к еде.

Ужас, что гнездился в костях каждого маурая, заполз прямо в плоть Тераи.

— И как ты можешь говорить такие слова, — пробормотал он, — а потом садиться есть?

Плик проглотил душистый кусок ветчины и ответил достаточно благодушно:

— Ну, я в некотором роде поэт, а ужас — истинный источник вдохновения поэта.

Начавшись обычным допросом, собеседование между Пликом и Ваироа превратилось в незаурядное событие, Тераи мог только в трепете наблюдать, ничего не понимая; грудь его теснило дыхание, он напрягался… А самолет мчался на запад. Позже Ваироа признался, что такого собеседника еще не встречал. Ему никогда не доводилось работать с кем-нибудь, подобным Плику, и не дай Бог еще раз встретить такую личность.

Они скрупулезно продвигались к цели. Был и гипноз, высвобождавший погребенные воспоминания, все закончилось обоюдным трансом, когда молчание говорило обоим собеседникам не меньше, чем слово; только Тераи не угадывал даже намека в этих речах. Шепот, обрывки фраз, жесты, не запахи же…

Плик расположился на подушке сиденья посреди прохода, а Ваироа возвышался над ним.

— Красная? — догадалсяон.

«Лицо Микли, его тело…» Догадка была правильной.

Тесные апартаменты Капитана превыше всякого места в Скайгольме были освящены традицией. Фотографии людей, прежде занимавших этот кабинет, здесь со стен не снимали, хотя время уже почти стерло изображение с самых старых снимков. Под фотографией Чарльза Таленса прямо над столом в рамке висел подлинный экземпляр Турской декларации с подписями — и его, и всех предков… Зернышко, из которого вырос Домен. («Мы ставим перед собой цель не просто возродить все, что человечество потеряло материально. Мы посвящаем свои жизни всему, что приносит мир и порядок, стабильность и справедливость, предельное воссоединение… мы предназначаем для выполнения этой цели приборы, хранителями которых мы стали…») Стол — дар из Высокой Миди — появился в покоях Капитана после воссоединения с этим краем; стекло прикрыло сверху инкрустированную слоновой костью столешницу, но пять веков оставили пятна и шрамы на дубовых тумбах. Современная консоль: радинофон, видеоэкран, терминал компьютера, принтер и т. д. и т. д. — был источником и каналом для информации. Рядом полка с книгами, которые поднялись наверх с Тридцатью. Только ученый мог теперь прочесть эту французскую Библию, новеллы Джейн Остин и Кастелло Бранко, комедии Хольберга, стихотворения Вийона и Гете; но эти реликвии были последними — вот прочее истлело. Шерстяной ковер на палубе не был таким древним, однако и он был знаком благодарности Девона, когда поколение назад Скайгольм испепелил пиратский флот, угрожавший берегам Англеланна. За сотни лет до этого Капитан приказал выгравировать над входной дверью слова: «МЫ СЛУЖИМ».