Аркадий и Борис Стругацкие - А.и Б. Стругацкие. Собрание сочинений в 10 томах. Т.1

— П-помню, на курсах нам давали с-сильные перегрузки,— сказал Юрковский.— П-пришлось сбрасывать в-вес.

— Да,— сказал Дауге.— Я совсем забыл. Что это за чепуха про мидии со специями?

— В-вкусная вещь, правда? — сказал Юрковский.— Наш штурман в-вез тайком от к-капитана н-несколько банок, и они взорвались у него в ч-чемодане.

— Ну? — сказал Дауге.— Опять? Ну и лакомка! Ну и контрабандист! Его счастье, что Быкову сейчас не до этого.

— Б-быков, наверное, еще н-не знает,— сказал Юрковский.

«И никогда не узнает»,— подумал он. Они помолчали, потом

Дауге взял дневники наблюдений и стал их просматривать. Они немного посчитали, потом поспорили относительно метеоритной атаки. Дауге сказал, что это был случайный рой. Юрковский объявил, что это кольцо.

— Кольцо у Юпитера? — презрительно сказал Дауге.

— Да,— сказал Юрковский.— Я давно это подозревал. И теперь вот убедился.

— Нет,— сказал Дауге.— Все-таки это не кольцо. Это полукольцо.

— Ну, пусть полукольцо,— согласился Юрковский.

— Кангрен большой молодец,— сказал Дауге.— Его расчеты просто замечательно точны.

— Не совсем,— сказал Юрковский.

— Это почему же? — осведомился Дауге.

— Потому что температура растет заметно медленнее,— объяснил Юрковский.

— Это внутреннее свечение неклассического типа,— возразил Дауге.

— Да, неклассического,— сказал Юрковский.

— Кангрен не мог этого учесть,— сказал Дауге.

— Надо было учесть,—сказал Юрковский. — Об этом уже сто лет спорят, надо было учесть.

— Просто тебе стыдно,— сказал Дауге.— Ты так бранился с Кангреном в Дублине, и теперь тебе стыдно.

— Балда ты,— сказал Юрковский.— Я учитывал неклассические эффекты.

— Знаю,— сказал Дауге.

— А если знаешь,— сказал Юрковский,— то не болтай глупостей.

— Не ори на меня,— сказал Дауге.— Это не глупости. Неклассические эффекты ты учел, а цена этому сам видишь какая.

— Это тебе такая цена,— рассердился Юрковский.— До сих пор не читал моей последней статьи.

— Ладно,— сказал Дауге,— не сердись. У меня спина затекла.

— У меня тоже,— сказал Юрковский. Он перевернулся на живот и встал на четвереньки. Это было нелегко. Он дотянулся до перископа и заглянул.— П-посмотри-ка,— сказал он.

Они стали смотреть в перископы. «Тахмасиб» плавал в пустоте, заполненной розовым светом. Не видно было ни одного предмета, никакого движения, на котором мог бы задержаться взгляд. Только ровный розовый свет. Казалось, что смотришь в упор на фосфоресцирующий экран. После долгого молчания Юрковский сказал:

— Скучно.

Он поправил подушки и снова лег на спину.

— Этого еще никто не видел,— сказал Дауге.— Это свечение металлического водорода.

— Т-таким н-наблюдениям,— сказал Юрковский,— грош цена. Может, пристроим к п-перископу с-спектрограф?

— Глупости,— сказал Дауге, еле шевеля губами. Он сполз на подушки и тоже лег на спину.— Жалко,— сказал он.— Ведь этого еще никто никогда не видел.

— Д-до чего м-мерзко ничего не делать,— сказал Юрковский с тоской.

Дауге вдруг приподнялся на локте и нагнул голову, прислушиваясь.

— Что ты? — спросил Юрковский.

— Тише,— сказал Дауге,— Послушай.

Юрковский прислушался. Низкий, едва слышный гул доносился откуда-то, волнообразно нарастая и снова затихая, словно гудение гигантского шмеля. Гул перешел в жужжание, стал выше и смолк.

— Что это? — спросил Дауге.

— Не знаю,— отозвался Юрковский вполголоса. Он сел.— Может быть, это двигатель?

— Нет, это оттуда.— Дауге махнул рукой в сторону перископов.— Ну-ка...— Он опять прислушался, и снова послышалось нарастающее гудение.

— Надо поглядеть,— сказал Дауге.

Гигантский шмель смолк, но через секунду загудел снова. Дауге поднялся на колени и уткнулся лицом в нарамник перископа.

— Смотри! — закричал он.

Юрковский тоже подполз к перископу.

— Смотри, как здорово! — крикнул Дауге.

Из желто-розовой бездны поднимались огромные радужные шары. Они были похожи на мыльные пузыри и переливались зеленым, синим, красным. Это было очень красиво и совершенно непонятно. Шары поднимались из пропасти с низким нарастающим гулом, быстро проносились и исчезали из поля зрения. Они все были разных размеров, и Дауге судорожно вцепился в рубчатый барабан дальномера. Один шар, особенно громадный и колыхающийся, прошел совсем близко. На несколько мгновений обсерваторный отсек заполнился нестерпимо низким, зудящим гулом, и планетолет слегка качнуло.