Михаил Салтыков - Заземление

Михаил САЛТЫКОВ

ЗАЗЕМЛЕНИЕ

В этот чудесный весенний день Оле-инг особенно сильно воспринимал боль невосполнимой утраты. Медленно-медленно она поднималась откуда-то из глубины души и искажала его чистое и ясное, как кристалл, сознание. "Тогда тоже была весна", - мучительно думал Оле. Да, казалось бы, столько лет живет он здесь, на этой планете, мог бы предвидеть... Но он не предвидел. Он даже не представлял себе, что такое возможно. Пока это не произошло, не обрушилось на него, внезапно вывернув наизнанку его сознание. С тех пор он пытался забыть... Но забыть было ему не дано. Он помнил... Нэя-инга! Его возлюбленная, вечно юная Нэя! Той весной она была особенно хороша. Все энеинги восхищались ею, она покорила сердца даже самых угрюмых и суровых, даже сердце старого Куба она покорила своей красотой. Что же говорить про него, он был еще не стар, он любил жизнь, был мощен и строен... Нэя-инга... Нэя... Ее родовое гнездо находилось рядом с ним, поэтому даже зимой, погруженный в состояние полусна-полусмерти, ощущал он ее присутствие... И ее так жестоко убили той доверчивой и теплой весной! С тех пор его мучил неразрешимый вопрос, ставший наваждением. На него было всего два ответа: "да" или "нет". Но ни один из них не был решением. "Мы слишком наивны! - вспоминал Оле-инг слова старого Куба. - От селиэнтов можно ждать всего что угодно. Их философия чудовищна. Этика кровожадных убийц". Тогда Оле-инг спорил с ним, доказывал, что любая жизнь имеет право на свои законы. Любая... А может, ничего и не случилось, может быть, его сознание помутилось в результате какой-нибудь скрытой болезни, неведомой энеингам, может, померещилась ему ее смерть, ее последние слова, этот оглушающий клубок боли?.. Может, не было и самой Нэиинги? Оле-инг с трудом заставил себя ни о чем не думать - расслабиться - забыть все хотя бы на время. "Со мной происходит что-то ужасное! - сказал он себе. - Нельзя все время к этому возвращаться". Он взглянул вверх, туда, где мерцало, переливалось множеством цветовых оттенков бархатное ночное небо (пока он говорил сам с собой, наступила ночь), и почувствовал, как ласковый ветерок пробежал по его телу, могучему телу энеинга, устремленному ввысь, и прошелестел в волосах. Но боль где-то глубоко внизу - мертвая, холодная боль - осталась. Точнее, это была даже не боль - какое-то леденящее все его существо онемение. Словно кто-то медленно и монотонно срезал его корни, поднимаясь все вышей выше. Кусок за куском, клетка за клеткой, сосуд за сосудом. "Очень скоро, - сказал себе Оле-инг, - я совсем перестану ощущать свои корни - тогда умрет моя память, тогда я перестану видеть и слышать, перестану чувствовать и осязать. Я превращусь в не понимающий ничего обрубок, в полумертвого идиота, не способного даже общаться со своими собратьями". "Когда это началось?" - спросил себя Оле-инг. И тут же ответил: сразу после того, как погибла Нэя. Ведь их гнезда находились рядом (сама Судьба), их корни касались друг друга. Они понимали друг друга почти без слов. Поэтому, когда это произошло, он почувствовал все то, что ощутила она... Но все произошло так внезапно. Тогда был жаркий весенний день. Только что прошел дождь, и все живое пробудилось, очнулось от забытья, в которое его погрузило беспощадное солнце. Сотни, тысячи энеингов разом заговорили друг с другом, когда живительная влага влилась в их кровь и побежала в жилах. - Лея, как поживаешь? Ты прекрасно выглядишь! - Да что ты, Вэлин, я чувствую себя ужасно. - Ну и весна в этом году, правда? - А как дела у старика Куба? Так они заговорили все хором, и ему было так приятно их слушать. А затем он взглянул на Нэю, и его сердце замерло от восторга. Она стояла рядом, совершенно преобразившись. Белый ореол окружал ее красивое тело, она вся светилась. Словно в "белых одеждах" селиэнтов, подумал Оле-инг. Но никакие одежды селиэнтов не могли с этим сравниться. Ничто не могло. И именно тогда появились те три селиэнта. Один из них нес длинный прямоугольный предмет, тускло поблескивающий на солнце. Когда он подошел ближе, Оле разглядел предмет. С одной стороны он был усеян рядом острых кривых зубцов. А по бокам находились два отверстия. Селиэнты приблизились к Нэе, и одно из существ что-то сказало двум другим. Те подняли блестящий предмет - и вдруг... Они вонзили его прямо в тело Нэи-инги. Она вскрикнула. И Олеинг вскрикнул одновременно с ней. Потому что и в него как будто вонзились эти безобразные зубья. Больше Нэя-инга не кричала.