Юрий Яровой - Четвертое состояние

Памфлет мы в редакцию молодежной газеты отправили без подписи Загайнова. Но не это послужило причиной ультиматума Антона: «Или я, или Загайнов». Дальнейшие события.

Мы, Ловцов был абсолютно прав, оказались «зелеными лопухами» — не знали мы тогда еще ни жизни, ни всех этих ваших журналистских «норм печати». Послали памфлет в ту же редакцию, наивно полагая, что наш памфлет непременно напечатают и, таким образом, истина восторжествует. Вы, разумеется, уже догадались, что произошло на самом деле: редакция пригласила Ловцова и ознакомила его с нашим памфлетом. У работников редакции оказались свои понятия об этике публичного слова. И у Ловцова — свои. Недели полторы спустя (когда мы с таким нетерпением ждали опубликования нашего памфлета) газета «Вечерний Алатау» начала публикацию серии статей Максима Гавриловича о перспективах развития биологических, наук (в то время как раз вышло крупное постановление о состоянии биологических наук в нашей стране, и статьи Ловцова были, так сказать, откликом на это постановление). Уже с первой статьи мы поняли, что вся эта серия направлена против нас и что Максим Гаврилович читал наш памфлет.

Я не буду пересказывать содержание его статей — они довольно банальны, пережевывали давно известное, а в целом громили наше «новаторство», ведущее «к подрыву фундаментальных дисциплин биологии». В заключительной статье Максим Гаврилович даже открыто назвал нас всех (по фамилиям!) «юродствующими гениями».

Переживали мы эти статьи ужасно — работа из рук валилась. Но самое ужасное — полная беспомощность: тебя долбят, обзывают негодяями и юродивыми, а ты ничего, понимаете, ни-че-го не можешь сказать в ответ! Правда, Антон куда-то ходил, что-то пытался доказать, но, по-моему, он только подлил масла в огонь. Мы очень надеялись на академика Добродеева — ему-то должны дать слово на страницах газет! И вдруг узнаем, что Иоганн Витальевич в больнице: стенокардия. Жена Антону сказала, что приступ стенокардии вызван каким-то трудным разговором в какой-то высокой инстанции по поводу его согласия поставить свое имя на титуле нашего «манифеста биоплазмы». И запретила Антону являться в больницу.

Положение наше, как вы понимаете, — «хуже не бывает»: полная изоляция. В университете поговаривают, что нашу лабораторию биофизики вообще надо прикрыть во избежание скандала — общественность, мол, требует. Антон рвется в бой, да что толку? С кем воевать? С газетами? Да они не считают нужным даже отвечать на наши заявления и письма. С «общественным мнением» в университете? Глупее ситуации не придумаешь... И вот тут Антон каким-то образом узнает, что Костя Загайнов, оказывается, в наших рядах «пятая колонна». Что он, оказывается, ведет «двойную игру», снабжая строго конфиденциальным материалом... самого Ловцова.

Вот как это выяснилось.

Я вам, кажется, уже писала, что Костя пришел в нашу группу со своей идеей «красного резонанса». Антон выслушал его доводы, ознакомился с загайновским «фонарем» и пришел к выводу, что загайновская гипотеза «красного резонанса» вполне укладывается в рамки нашей концепции биоплазмы. А сам Загайнов «вполне укладывался» в рамки нашей группы. Однако, даже «вписавшись» в профиль нашей группы биоплазменников, Загайнов все же очень долго работал почти самостоятельно — даже опытами занимался больше у себя дома (у Загайновых роскошная дача с оранжереей и солярием, где Костя и ставил свои эксперименты по выявлению «красного резонанса» у различных растений) . Слияние его темы «красного резонанса» с нашим главным направлением — разработкой теории биоэнергостаза живых организмов (по аналогии с гомеостазом [7] Совокупность биологических механизмов, позволяющая организму сохранять постоянство своей внутренней среды (например, температуру тела). ) произошло позже, когда Антон сформулировал тот самый тезис, который у вас вызвал такую убийственную иронию: «Это что — всерьез? Человек — полупроводниковый кристалл??» Да, Геннадий Александрович, именно этот тезис Антона и открыл нам дорогу в медицину — нашей концепции биоплазмы, а ее практическое применение в различных методах лечения стало и нашим признанием, и нашим триумфом.

Но вернемся к истории с «пятой колонной».

Исследуя фотореактивность растений, Загайнов никак не мог миновать идей профессора Шахова, с которыми вы так хорошо знакомы. Загайнов довольно легко установил, что его «красный резонанс» дает примерно такой же эффект, что и действие (по методике проф. Шахова) импульсами концентрированного солнечного света (КСС). Вполне естественно, Загайнов задался вопросом: а не одна ли природа эффекта КСС и «красного резонанса»? Ведь в КСС тоже есть длина волны 630 ангстрем — частота красного света. Но как это доказать?