Олег Языков - Хождение за три неба

Вот я и нашел Костиного отца… Настроение стремительно падало, в груди была пустота. Хотя… Хотя — была же первая дверь! А групп наших бойцов ведь было две! Может?.. Может. Но это — потом. А сейчас…

— Шарик, подойди к тем телам поближе. Достаточно, стой! Дай свет! Больше света!

Я встал и склонился перед павшими бойцами. Мир вашему праху, ребята! Я вернусь… Мы вернемся! И мы предадим вас земле. И поставим памятную плиту. Вы были первыми. И вы шагнули за грань… Кто же знал, что это была грань между жизнью и смертью? Спите спокойно, друзья, спите спокойно…

— Шарик, убери свет… Весь убери. Я немного посижу… А потом — следующая точка.

Подвал архимага я проскочил, не останавливаясь. Притормозил только немного ход Шарика. Не было никакого желания участвовать в экскурсии после увиденного. Подвал был пуст, узнаваем, такой, каким я его и видел на голограмме. Более обширный, конечно. Освещенный этими искусственными факелами, с тремя столами, уставленными древней алхимической аппаратурой. У стен стояли стеллажи с огромными фолиантами и свитками. На стенах висели карты, таблицы, схемы какие-то… Потом. Все потом. Я даже не снимал. Мы еще с дедом встретимся, надеюсь. Не сейчас…

— Шарик, сейчас — на Базу.

Пора. Лом, наверное, меня уже ждет.

Снова темнота, мгновенный страх, знаете, — как при попадании самолета в воздушную яму? И тут же — свет. Приглушенный свет транспортной секции Базы. Я вышел, вытащил винтовку, уложенные в сумку от противогаза патроны и нажал на браслет. Шарик растаял в воздухе.

— Лом, здравствуй! Где ты?

— Здравствуйте, Христофор Бонифатьевич!

Я обернулся и невольно раскрыл рот. Передо мной стоял старший помощник Лом. Во плоти и в полной флотской красе. Таким я его видел в детстве, на иллюстрациях к «Капитану Врунгелю». Лицом и статью он был здорово похож на замечательного артиста прошлого века — Бориса Андреева. Естественно, когда он был молодым. Как в кинокомедии «Трактористы», скажем.

— Ну, как? Хорошо выгляжу?

— Да, Лом. Выглядишь ты просто замечательно, но мне сейчас не до шуток и улыбок. Я прокатился на шаре по маршруту и нашел погибшую группу землян. Которая была послана на задание шестьдесят лет тому назад. Извини, старина… На душе пакостно. Выпить у тебя ничего нет?

Выпить Лом нашел. Он и покормить меня мог, оказывается. Синтезировать что коньяк, что эскалоп — для него было плевое дело. Так что, выпив грамм пятьдесят и перекурив, я немного пришел в себя. Живым, как говорится — жить. Нужно жить дальше.

— Слушай, Лом… Слушай — я как на тебя посмотрю, так вздрагиваю даже. Настолько ты похож на настоящего моряка!

— А как же иначе, Афанасий? Ты ведь, когда мне имя придумывал, что хотел? Чтобы я стал похож на человека, так ведь? На узнаваемого, привычного для тебя человека. Так? Чтобы не допустить и капельки чувства страха, опаски от неизвестности…

— Так… Ну, ты и психолог!

— Да, и психолог, кстати… Извини, перебил тебя. Ты что сказать-то хотел?

— А? Ах, да! Слушай, Лом… пора мне, наверное, ложиться на обследование. Спина достала окончательно. А мне двигаться сейчас придется много… как я думаю. Точнее — подозреваю. И двигаться весьма и весьма шустро! Чтобы, в случае чего, глаз свой от поджопника уберечь. Поможешь?

— Зачем спрашиваешь, Афанасий? Конечно, помогу! Я же сам тебе это предложил. Ну, что, готов? Пошли?

— Подожди… Сколько я буду валяться в отключке? Ну, примерно, хотя бы?

— Я не знаю, Афанасий. Это как диагност решит. Несколько часов наверняка. Может — сутки. Не знаю. А что?

— Да вот, не сочти за наглость… Ты мне не можешь дать знания нескольких языков? Твой язык. Французский, немецкий, испанский? А то тебе опять втемяшится перейти на хох-дойч, а я — ни бе, ни мэ, ни кукареку с копенгагеном! Да, и еще. Посмотри, пожалуйста, в своих базах. Я думаю, у тебя есть язык аборигенов с последней перед твоей базой станции? Если считать по ходу часовой стрелки. Наверняка ваши исследователи и наблюдатели там работали. Шар проходит прямо через подземелье какого-то волшебника. Явно это была ваша база. Или что-то еще более древнее.

Лом задумался буквально на секунду. Потом звонко пробил ногтями пальцев по бляхе ремня с якорем и широко улыбнулся.

— Это не вопрос, Афанасий! Хочешь знать языки — будешь их знать. А то, что головка будет немного «бо-бо», догадываешься?

— Догадываюсь уж… Не дурнее студента… — вздохнул я, — а что делать, Лом? Мне это вот так нужно!

И я резанул себя ребром ладони по шее.