Олег Языков - Хождение за три неба

Ночью, лежа под пологом, я чесал за ухом довольно мурлыкающего кота и думал, думал… Вдруг Кошак напрягся, замер, уставившись злыми глазищами в темноту. Я обмер — кот смотрел прямо в сторону жутких подземелий. Медленно-медленно я протянул руку к тряпкам, укрывающим лежащий сбоку «Винторез». Ну, да… держу я его тут с недавнего времени. Так, на всякий пожарный. Включив ночной прицел, я выпустил мгновенно канувшего во тьму кота, а сам, пригнувшись, метнулся за яблоню.

В зеленоватом кольце прицела прошли грядки, доски какие-то, столб с колючкой… Ничего. Вдруг раздался дикий кошачий вопль. Я заледенел. Снайперка дернулась, и я ухитрился что-то засечь в прицеле. Немного назад, вот!

У мусорной ямы, вытянув к верху задницу со стоящим колом хвостом и опустив башку с раззявленной в угрожающем крике пастью, замер кошак. Судя по его позе, он явно собирался кого-то убить. Кого? Я мягко щелкнул предохранителем и чуть повел прицелом. Твою ма-а-ть! Тьфу! Напротив кота, за колючкой, подпрыгивал и шипел что-то злобное и явно матерное, давешний любопытный любитель пожрать на дармовщинку. Енот. Точнее — енотовидная собака. Вот, собака страшная, и заснуть не дал, и перебаламутил тут всех.

Плюнув на эту встречу в верхах — пусть сами разбираются — я поставил винтовку на предохранитель, выключил прицел и снова залез под полог. Сбили меня, гады, ведь крутилась какая-то мыслишка. О чем это я думал? Так и не вспомнил. Потому что заснул…

Проснулся хмурый и злой. Время шло, а подвижек в раскрытии тайны подземелий не было и не предвиделось. Что же делать? Вопрос, конечно, интересный… А что тут сделаешь? Я тяжело вздохнул. Я же военный. Правда, не прапорщик, но все равно… Менталитет-то тот же. Трясти надо! Точнее — лезть в подвал.

Так, в 11.00, я там и оказался. Кота я с собой, естественно, не взял. Кот боялся этого гостя, хрен знает откуда, до отпадения хвоста. Я тоже боялся… Но я же не кот. Я даже не стал брать пистолет, во как!

В тир я, однако, не полез. Пока постою за камерой, и этого хватит. Время шло к началу представления, сердце стало частить. В тире я свет включать не стал, а в отсеке все же включил. Страшно в полной темноте-то.

Есть! Вон она, точка, появилась! Да будет свет! Темных очков у меня не было, пришлось вырезать кусок пластика из пустой полторашки из-под пива. Приложив фильтр к глазам, я приготовился познавать тайны вселенной.

Точка уже привычно приближалась, росла в диаметре, набирала яркость. Послышался слабый треск. В тире стало совсем светло. Жара от огня не было. Ну, да… Столы-то и стулья никаких следов высокой температуры не имели. А красиво, черт побери! Шар, полыхая огнем, шевеля бегающими щупальцами-разрядами, и потрескивая, докатился до моей засады. Я замер… Прошел, фф-у-у… прошел, уходит! Я просунул голову в помещение, провожая его глазами. Затухает, темнеет… раз! И исчез. Вот оно — что-то тут не так! Уж больно резко он потух. Выждав буквально пять секунд, уже без страха, страх прошел, я потрусил к правой торцевой стенке тира. Туда, где внезапно исчез шарик света.

Есть! Нашел. Вот почему он так резко потух. Места ему не хватило, чтобы растаять в воздухе! На стенку он наткнулся. В свете фонаря на стене чернела дыра с чистыми, точно очерченными краями. Шар выжег себе путь на свободу.

И ушел. Черт его знает куда…

На следующем сеансе в тире я уже сидел за столом. Нервишки, конечно, вибрировали немного, чего уж там… Но страха особого не было. А вот интерес был! Я и Кошака тащил на просмотр, но трусливая скотина затрясся, заорал и пулей покинул зал еще до начала представления. А я просмотрел все действо вновь.

И еще раз.

И еще раз. А потом пошел спать. Вроде бы опять над объектом неслись ночные вопли Кошака, но просыпаться было лень. Чего уж там — опять он с енотом проводит встречу без галстуков. Пускай поговорят, потешатся. А у меня были новые заботы. Я планировал поставить ряд смелых, новаторских экспериментов.

Для начала мне следовало определить опасную зону при прохождении этого шара. Чтобы не попасть под его смертельное воздействие. А такое, я уверен, было. Погибли же люди…

В чуланчике, где стояли лысые метлы, лопата для снега, висели старые халаты, и валялась прочая ветошь, я видел рулон толстой, жесткой пленки. Как для парников. Вот она-то мне и была нужна. Нарезал штук пятнадцать кусков два на два метра, закрепил по верху на сухом камыше для жесткости и, намучавшись, правда, развесил эти экраны в тире. Естественно, перпендикулярно той самой опасной оси. Получилось забавно — почему-то тир стал напоминать мне госпитальную палату. Расстояние между пленочными экранами я точно не выверял, но висели они примерно через метр-метр двадцать. Или тридцать, не мерил, говорю я вам. Наконец управился, все подготовил, перенастроил параметры видеозаписи и уселся за столом, ждать представления.