Фрэнк Герберт - Звезда под бичем

Температура внутри начала подниматься.

– Скоро станет жарко, – сказал Мак-Кей.

– Что?

– Жарко. Вспомните инструкции. Калебаны любят сухой и горячий воздух, – одежда на нем и на Фурунео стала нагреваться и слегка парить. Мак-Кей почувствовал, как мокрая рубашка приклеивается к телу.

– Верно, – фыркая, сказал Фурунео. – Но пока что мне еще недостаточно тепло. А теперь пройдем вперед?

– Нас пригласили побывать здесь, – сказал Мак-Кей. – Мы ему не помешали, потому что нечему было мешать.

Он снова повернулся к «половнику» и замолчал.

– Где он? – через мгновение спросил Фурунео.

– В этом «половнике».

– Да… Я, ах – да!

– Вы можете называть меня Фанни Мей, – сказал калебан. – Я способен воспроизводить свой род, и в этом аспекте вы можете рассматривать меня как женщину, хотя мы и не знаем различия полов.

– Фанни Мей, – ошарашенно повторил Мак-Кей. «Как бы мне увидеть эту проклятую штуку, – подумал он. Где ее лицо?» – Мой спутник – Алихино Фурунео, планетарный агент Бюро Саботажа. – «Фанни Мей! Проклятье!»

– Рад познакомиться с вами, – сказал калебан. – Разрешите спросить вас о цели вашего посещения?

Фурунео почесал правое ухо.

– Как мы слышим все это? – пробормотал он, качая головой. – Я понимаю слова, но…

– Неважно, – пробурчал Мак-Кей. Он повернулся к «половнику» и сказал:

– Я… у меня приказ… Я ищу калебана, который находится в услужении у Млисс Эбнис.

– Я принимаю ваш вопрос, – сказал калебан.

– Принимаете мой вопрос?

Мак-Кей попытался покачать головой, чтобы таким образом, если удастся, обнаружить хоть признаки внешности того, кто, как он предполагал, имел видимую субстанцию.

– Что вы делаете? – спросил Фурунео.

– Я пытаюсь разглядеть его.

– Вы ищете видимую субстанцию? – спросил калебан.

– Да, – сказал Мак-Кей.

«Фанни Мей, – подумал он. – Это напоминает открытие планеты Говахин, когда первый исследователь-землянин встретил лягушкоподобного говахинца, а тот представился ему как Вильгельм. На каком из девяноста тысяч миров калебан откопал это имя? И почему?»

– Я создам отражение, – сказал калебан, – которое спроектируется снаружи и покажет мою внешность.

– Мы его увидим? – прошептал Фурунео. – До сих пор никто не видел калебана.

– Ш-ш-ш-ш.

Что-то диаметром в полметра, овальное, зеленое, голубое и оранжевое, без видимой связи с находящимися здесь предметами, материализовалось над гигантским «половником».

– Представьте себе это как сцену, на которой перед вами появляется мое «я», – объяснил калебан.

– Вы что-нибудь видите? – спросил Фурунео.

Зрительные нервы Мак-Кея создали неопределенное ощущение чего-то живого, что бестелесно и ритмически танцевало в цветном овале, словно морской прибой в пустой раковине. Ему вспомнился его одноглазый друг, и как трудно было сконцентрироваться на его единственном глазу и не замечать второй, пустой глазницы. Почему он, идиот, не хотел купить себе новый глаз? Почему он мог…

Мак-Кей сглотнул.

– Это самая странная вещь, которую я когда-либо видел, – прошептал Фурунео. – Вы видите это?

– Я верю вам, – сказал Мак-Кей.

– Попытка визуального наблюдения не удалась, – сказал калебан. – Может быть, я использовал недостаточный контраст.

Мак-Кею показалось, что он услышал печальные нотки, и он спросил себя, не было ли это слуховой галлюцинацией. Может быть, калебан сожалеет о своей невидимости?

– Это хорошо, – сказал Мак-Кей. – Мы теперь можем говорить о калебане, что…

– Может быть, зрение к этому непричастно, – прервал его калебан. – Мы находимся в таком состоянии, когда помочь ничем нельзя. «С таким же успехом можно спорить с ночью», – сказал один поэт.

Казалось, калебан тяжело вздохнул. Это была грусть, печаль о неотвратимости судьбы.

– Вы чувствуете это? – спросил Фурунео.

– Да.

Глаза Мак-Кея горели от напряжения. Он часто мигал. Между двумя миганиями он увидел внутри овала что-то похожее на цветок – ярко-красный, пронизанный черными венами. «Цветок» медленно распустился, вспыхнул, пропал, распустился снова. Мак-Кей, полный сострадания, почувствовал потребность протянуть руку и коснуться его.

– Как прекрасно, – прошептал он.

– Что это? – шепотом спросил Фурунео.

– Я думаю, мы видим калебана.

– Мне хочется плакать, – сказал Фурунео.

– Возьмите себя в руки, – крикнул Мак-Кей.

Он откашлялся. Странные эмоции бушевали в его душе. Они, словно клочки некогда единого целого, взаимопроникающие в беспорядочном кружении, причудливым образом организовывались в новом сочетании. Действие пилюль ярости потонуло в этом хаосе.