Владимир Савченко - Время больших отрицаний

Далее прибавились и звуки фортепьянные, тоже в самом высоком регистре дробно-рассыпчатые трели. Все на высоких тонах.

Концерт Творения-Дробления для Голосов с ВсеОркестром!

Варфоломей Дормидонтович, который более других размышлял об этом, первый и понял, что все означает. Не они делают. Но и не с ними теперь, под видом одного другое. Они допущены, участвуют.

... Они могли приписать себе, своим умам, трудам, знаниям и смекалке многое: создание Ловушек и К-полигона, добычу астероидов в ЗаМарсьи и идею Дробления, даже перенос комьев вещества из Цикла в Цикл, в антивещественную фазу. И еще, и еще: мы-ста!.. И Буров, коий своим нововведением в эксперимент оказался причинеее других к этой музыке, мог приписать себе и только себе все свето-звуковые преобразователи (а как из-за них в свое время претерпел, Пец грозился выгнать в 24 часа!). Но ЭТО звучание, эту музыку творения мира ни он, ни все другие себе приписать никак не могли. Любители серьезной музыки среди них были, но композиторов - нет. Это ВсеЗвучание, аккомпанемент Творения Дроблением могли создать лишь композиторы сильнее Моцарта, Бетховена и Чайковского.

... Да и те, как и все другие великие, просто переводили в нотные знаки, в звуки инструментов звучавшую в них (в некоторых, как в Моцарте, с малолетства) Речь Вселенной. Позже, в 20-м веке, когда человечество начало возвращаться на четвереньки, оно стало глухо к первичному смыслу музыки; от той Речи воспринимало только простые обезьяньи ритмы.

А в этом эксперименте, понимал Любарский, не просто так зазвучала Вселенная - она направляла его. Она делала, формировала что-то глубинное может, структуры, может, судьбы; они лишь соучаствовали. Как мелодии или, скорее, аккомпанемент.

Да, это была Речь Вселенной - музыка, относимая ветром, порывистая, в чем-то скрипичная, местами фортепьянная в верхних регистрах, с высокими голосами - торопливая, в ритме происходящих внизу процессов, и невнятная, как они же. И понятная еще более, чем они. Сразу и Чайковский, и Моцарт, и шопеновская нежная боль жизни... Ее нельзя было перевести в слова, да и незачем. Главное, что она б ы л а - непридуманная никем, несочиненная, неожиданная и прекрасная. Это весило страшно много, больше всех их дел и открытий, вместе взятых.

... Даже цифры на пультовом табло, на всех Табло башни мелькали в ритм с Музыкой Сотворения.

Виктор Федорович подошел к дублирующей панели, где стоял Панкратов, буркнул ему: "Извини," - нажал красную клавишу на краю ее.

- Ты чего? - встревожился Миша, но увидел там надпись "Запись". - А... ну, правильно.

- Такой симфонии цены нет, - молвил главный инженер, отходя.

9.

Но сверх Музыки - произошло?.. Не получилось?

- Что-то ничего не видно, - сказал Любарский.

- И хорошо, и не должно быть видно, - сипло молвил НетСурьез. - Ни света, ни цвета, ни звука, значит, в самый раз. Теперь туда светить надо. Миш, направь. Панкратов общей рукоятью повернул и направил вниз прожекторы по краям мостика. Прожекторы были с фильтрами, инфракрасные - но уже в нескольких метрах под ВнешКольцом дали внедрившиеся в К-пространство водопадно яркие голубые снопы света.

Да, теперь было видно. На экранах и под ногами, за оградой Мостика, штангами и градусной сеткой. Холм и груды чего-то с резкими изломами и тенями от них.

Подробности воспримутся потом. Главным было то, что холм заполнил место куда большее прежнего, для "открытки"; и даже стал как-то ближе, т.е. выше. Подрос. От него на ВнешКольцо потянул такой лютый холод, что новогодний мороз окрест показался теплом.

- В яблочко, а! - повернулся Миша к Имяреку. Он лучше других понимал, насколько первое Дробление вышло "в яблочко": раз нет свечения при К8640, то там не испускаются даже далекие инфракрасные лучи. Нечему их там испускать, почти абсолютный нуль температур. И радиации тоже нет, раз нет радиогенного тепла.

Произошло. Раздробленные умело ядерные h-"затравки" дали долго длящиеся во времени стабильные вещества!

Так в день текущий 0,1503 янв Или

1 января в 3 ч 36 мин Земли

1 + 0 января 21 ч с минутами на уровне К6

- исполнили первую ступень Дробления. Скрипично-фортепьянную.

- Давай сразу второе, это же идеальная удача. - предложил Панкратов.

- Да... хотя... - НетСурьез стоял в задумчивости; он колебался. - Впрочем, что ж...

И включил автоматику на второй заход.

10.

Настолько было глубоко резонансное охлаждение созданных Дроблением атомов, что только съежившись опять в малое пятнышко в центре полигона, это скопление новорожденного вещества замерцало - сперва алым и желтым, потом голубым светом. И снова все там снова исчезло, собравшись в яркую точку под заострившимися в незримые НПВ-иглы электродами.