Array Журнал «Искатель» - Искатель, 1997 № 09

— Откуда известно про второго? О том, что его засыпало?

— Да, как вам сказать? Человек же пропал. А вещички остались. Второй вещевой мешок. Все можно думать. И у мертвеца в руках был трос. И этот трос уходил в завал. Рождественские мужики помогали милиции раскапывать — метр пройдут, песок снова осыпается. Три дня мучились, так ничего у них и не получилось. Не откопали. С тех пор осталась в Рождествено только одна пещера. Один вход. Да, и он наполовину завален. Сколько я говорил начальникам укрепите пещеру, это же уникальное явление природы. Да кому хочется лишние заботы на себя взваливать?

— Чем же то дело закончилось?

— Да ничем! Как всегда, ничем. У меня двоюродного брата убили — тоже топором зарубили. Жил недалеко от вашей дачи. Милиция приехала, походили милиционеры, головами покачали и разъехались. Я им сказал — жена его ухайдакала! По пьянке. Давно грозилась. Нет, не послушали. Дождались, когда она своего второго мужика таким же способом на тот свет отправила. Вот уж тут они зачесались! А результат? Баба в обоих убийствах призналась.

— А что за человека убили у пещеры? — вернул Корнилов рассказчика к интересующей его теме.

— Иностранец. Итальянец, кажется. Или немец. Вам, товарищ генерал, выяснить это — раз плюнуть. Затребовали бы дело из архива. Ать-два!

— Я генерал отставной! «Ать-два» не получится. А история с вашими пещерами непростая. Если откровенно — меня друзья попросили в частном порядке им помочь. Выяснить — есть ли пещеры? Не легенда ли?

— Есть. За это я ручаюсь, — серьезно сказал Борис Федорович. — Что еще?

— Опять у иностранцев пробудился интерес к этим пещерам.

Интересно, каким они медом помазаны?

— Наши места знаменитые! Рылеев, Набоков.

— Знаю, знаю. Рукавишников, Шишкин, Фридерикс и Витгенштейн. Интерес туристов понятен. Но если гражданин Германии приезжает сюда с единственной целью — познакомиться с пещерами… С пещерами, которых по-сути и не существует.

— Как же не существует! — горячо запротестовал Борис Федорович. — Есть они, есть! Были! И наш питерский спелеолог приезжал — Вот, вот! Вы правильно сказали — были пещеры. А теперь нет.

А люди едут. Кстати, про питерского спелеолога вы мне не расскажете?

— Расскажу. Пороюсь в дневниках за девяноста третий год, разыщу.

— Буду вам благодарен. И хорошо бы — не откладывая на завтра.

— Сейчас и посмотрю. — Борис Федорович поднялся, подошел к изящному угловому шкафчику красного дерева. Шкафчик этот, среди видавшей виды старой советской мебели, выглядел случайно заглянувшим в комнату франтом. И посуда на верхних полках была ему подстать — изящные фарфоровые тарелочки и блюдца.

Корнилову особенно понравился синий молочник с портретом Бонапарта. Такой молочник когда-то украшал кофейный сервиз в богатой дворянской усадьбе или даже княжеском дворце.

Хозяин вытащил из шкафчика пачку толстенных тетрадей и, вернувшись к столу, начал их не спеша листать.

— Не хочется волну поднимать, — сказал Корнилов. — Но кое-что еще я вам расскажу. Строго между нами.

— Я так и подумал — не зря расспрашиваете. — Не отрываясь от тетрадей, отозвался Борис Федорович. — Вчера послушал вас, понял — и расспросить хотите и боитесь. Извините за грубость: и на елку влезть охота, и ободраться страшно.

— А вы психолог. — Игорь Васильевич рассмеялся. — Преподавали в школе?

— Для школы — мордой не вышел. Высшего образования не получил. Война. Потом лесником работал, телефонистом на линии, пожарником. А последние годы — здесь, в Батове, кочегаром на птицефабрике.

— Богатая биография.

— Лучше бы я был богатый, а не биография! — с сожалением сказал хозяин. — А дело с тем убитым заглохло. Покопались мужики в пещере пару дней и врассыпную. Кому охота под обвал угодить? Через месяц об этом ЧП никто и не вспоминал. Ага, вот, кажется нашел Сушу. Так, так… июль, август… Семнадцатое августа. Температура, погода… «Приехал спелеолог Олег Витальевич Суша. Водил его к рождественским пещерам. Пускали терьера Топа.» Я вам об этом и рассказывал.

— Адреса Суши нет?

— Записал! И телефон. Он у меня два дня прожил. Можно сказать, подружились. Греческий проспект, дом четыре.

— Не ездили к нему? — спросил Игорь Васильевич, записав координаты спелеолога.

— Не выбрался. Не люблю я город. Сплошная бестолочь, шум, пыль. Все куда-то несутся. Что ни магазин — обязательно с замахом. Дом тканей, Дом мебели, Дом паркета, Дом привета.

— Что-то я «Домов привета» не встречал.