Array Журнал «Искатель» - Искатель, 1997 № 09

— Дедушка, хотите бутерброд? — спросил Фризе.

Старик покачал лысой морщинистой головой.

— Глоток спиртного?

Дед снова покачал головой, но непроизвольно сглотнул слюну.

Фризе поднялся со своего пенька и отнес ему пирожок и на донышке бумажного стаканчика глоток виски.

— Спасибо, — поблагодарил дед. Голос у него был тонкий и скрипучий.

Владимир вернулся к Рамодину и сел спиной к деду. Евгений сообщил ему:

— Надо же! Выпил одним глотком. А пирожок положил в карман.

Если попадет в вытрезвитель — будешь виноват. Чего меня высвистал?

Выпитые виски и голодный дедушка настроили Фризе на грустный лад и откровенность. Он рассказал Рамодину, зачем едет в Питер.

— А я-то при чем? Кто бабки загребает, тот по жопе получает.

— Подстрахуй меня, Женя. Хочу знать — не пасут ли? Вера твоя на дежурстве, вечер свободный.

— В том-то и дело, что свободный! — многозначительно бросил Рамодин.

— Ладно, не пытайся выглядеть ловеласом.

— А что это такое?

— Женя!

— Уговорил! Дай вводную.

— Я пойду на вокзал пешком. Потихонечку — полегонечку. — Фризе нарисовал на песке свой маршрут. — А ты, как тать в ночи, следом. Ты же мастер сыска. Хвост сразу засечешь. — Понял. Мне тоже пешедралом за тобой тащиться?

— Можешь на машине.

— Да ведь на двух улицах, которые ты мне здесь изобразил, — Рамодин ткнул носком туфли в песок, — одностороннее движение. Встречное!

— Точно. Это я дал маху. Сейчас будет тебе новый маршрут, — он одумался, глядя на схему. Но Рамодин разровнял песок своей узкой черной туфлей.

— Не напрягайся. Мне удобнее пешком. В это время движение редкое, слежку на машине легко обнаружить. Прогуляюсь.

Евгений заметил, как Фризе, рассеянно гладя на сухой, уже превратившийся в пыль песок, на котором только что красовался план операции, поднес ко рту стаканчик виски и сделал большой глоток. Потом еще один.

— Эй! Ты что, воду пьешь?! Хоть бы сказал, товарищ, хороши ли виски. Для тебя старался.

— Хороши, Женя.

— То-то же! А теперь скажи — как тебе передать информацию?

Морзянкой по обшивке вагона отстукать?

— Записочку черкни. И — в конверт. А конверт — проводнику.

Сейчас многие так отправляют письма. Для быстроты. Да, что я тебе объясняю?

— Соображу по обстановке. Я понятливый. Вернешься из Питера, сводишь нас с Верунчиком в китайский ресторан. Ни разу китайской кухни нс пробовал.

В былые времена по этой дороге возможно и летали в рессорных экипажах и в пролетках с дутышами. Сейчас же, даже на стойком «запорожце», Алабин продвигался с трудом, крутил руль как на ралли, объезжая глубокие колдобины. Июльская жара не сумела высушить лужи. Немудрено-густой еловый лес обступил дорогу с обеих сторон. Лягушки в этот ранний час чувствовали себя великолепно и скакали в разные стороны, норовя попасть под колеса.

Подполковник же был настроен благостно и никого давить не хотел. Даже лягушек. И потому усердно крутил баранку.

Слава богу лес быстро кончился, дорога сбежала к реке, к широкому мосту. А за мостом уже начиналось Киевское шоссе. Переехав через мост, Василий зарулил на обочину, выключил мотор и выбрался из машины. Прямо перед ним, на высоком взгорке красовался деревянный дворец Рукавишникова. Даже строительные леса — дворец восстанавливали после пожара — не мешали представить его былое великолепие. Казалось бы — ничего особенного: два этажа, колонны по фасаду, большие окна… Но как гармонично вписался он в ландшафт, как гордо высился на зеленом холме.

«Не было бы этого дома, построил бы новый русский на этой горбушке какое-нибудь нелепое кирпичное чудовище о шести башнях, — подумал Алабин. — Для них испоганить горку-красавицу — раз плюнуть. Вот такие бы лбы и построились». Он проводил глазами черный лимузин, в котором сидели двое крепких, коротко стриженных молодца.

Автомобиль, новенький «рено» с низкой посадкой, выехал на шоссе, медленно проехал метров триста и остановился перед церковью.

«Эти, видно, еще только строятся, — решил Алабин. — Во всяком случае, гаража еще не имеют. «Он машинально обратил внимание, что черный лакированный кузов «француженки» покрыт мелкими, еще не успевшими просохнуть каплями утренней росы.

Алабин отмстил это и тут же выбросил из головы. В «конторе» на Литейном его ждали малоприятные текущие дела. Не спеша проезжая по только-только просыпающемуся селу, подполковник думал, с чего начнет, придя на службу.