Михаил Савеличев - Тигр, тигр, светло горящий !

- Это балет, - устало объяснил Гедеминас, - Сен-Санс, "Умирающий лебедь".

Я обалдело уставился на эстраду.

- Если это - Сен-Санс, то я понимаю почему ты выключил свет, вырвалось у маня, - чтобы посетители не разбежались.

- Все шутите, Кирилл, а мне не до смеха. Моя "Вешнаге" идет ко дну, я стал экономить даже на электричестве, но меня доконает этот балет. Почему-то каждый посетитель считает своим долгом блеснуть познаниями в классике, не имея на то ни знаний, ни слуха, ни вкуса.

История падения "Вешнаге" была весьма поучительна и еще раз подтверждала ту мысль, что добродетель в наши дни наказуема. Бар располагался на Прамонес, которая несмотря на свое название была самой зеленой улицей в Паланге и поэтому здесь селились самые респектабельные люди города. Для держателей кафе, таких как Гедеминас, это было золотое дно: постоянные клиенты, щедрые заказы и чаевые, а в случае чего и в муниципалитете слово замолвят, когда будут обсуждать городской бюджет и всяческие преференции. Однако, если уж есть бочка меда, то в ней обязательно попадется ложка дегтя, и такой ложкой был строгий контроль за соблюдением нравственности в "подведомственных" заведениях со стороны лидеров, а точнее - лидерш, общины. Воинствующие пуританки внимательно следили за тем, что бы в публичных заведениях днем не подавалось ничего существеннее булочек и ничего крепче кофе, а вечером спиртные напитки разливались в ограниченном количестве и только детям старше двадцати двух лет. Упоминание о девочках, танцующих на эстраде, пусть даже и очень одетых, могло вызвать инфаркт у набожных дам.

В мертвый сезон такие заведения процветали, в то время как менее приличные учреждения, вынесенные за черту города, - бары с мужским и женским стриптизом, рестораны с нумерами, казино, виртуальные театры и прочие розовые и голубые клубы закрывались за неимением достойной клиентуры. В "Вешнаге" же шел полноводный поток посетителей - благородные семейства, девочки и мальчики из колледжей, суровые вдовы и благообразные старички.

Зато с наступлением курортного сезона "криминальные" заведения оттаивали вместе с морем и там толпились туристы, изголодавшиеся по спиртосодержащим напиткам, сумасшедшей музыке, компьютерным и химическим наркотикам и продажной любви. Туда же, как ни странно, перетекала и большая часть клиентуры соратников Гедеминаса, отощавшая на кофейно-булочной диете и желающая приобщиться к культурным ценностям загнивающего Евро-Азиатского Конгломерата. "Вешнаге" и иже с ними продолжали посещать лишь все те же старые девы, замшелые вдовы и ни на что не годные старички. Теперь приходила очередь Гедеминаса кусать локти и подсчитывать убытки, тем более что старухи питались исключительно дешевым ячменным кофе, а чаевые считали богопротивным делом. Многочисленные же похвалы с их стороны в адрес Гедеминаса финансового положения не спасали.

И тогда нашему герою пришла в голову гениальная идея, почерпнутая им из трактата "Инь и Ян". И теперь до пяти часов вечера "Вешнаге" был обычным кафе, респектабельным до тошноты и убыточным до неприличия, а потом, когда последняя карга со своим плесневелым старичком поднимались из-за стола и скрипя суставами удалялись на покой, этот оплот консерватизма, пуританства и трезвости превращался в разнузданный вертеп.

Я очень любил наблюдать это превращение - было в нем нечто завораживающее и навевающее философские мысли о двойственности нашего бытия. Изящно консервативные столики сдвигались и убирались в кладовку, на их место воздвигались новомодные "ручейки" и "тюльпаны" со светящимися поверхностями, декоративными мобилями, генераторами запаха и акустическими глушилками, позволяющими создать посреди бушующего моря рок-н-ролльной музыки и тяжелой атмосферы алкогольных паров и табачного дыма укромный сердечный уголок, так способствующий интимным знакомствам.

Одним движением руки заменялась витрина бара - унылые полки с банками кофе, засахаренным мармеладом и похоронными венками, которые Гедеминас выдавал за праздничные букеты, уезжали вниз, обнажая более привлекательное нутро, ломящееся под нагромождением водок, коньяков, висок, джинов и тоников, залепленных яркими этикетками и закупоренные в бутылки, формой напоминающие иллюстрации к учебнику по римановой геометрии.

Из "подполья" вылезала самая настоящая джаз-банда, а гвоздем программы был "эротический балет", как его гордо величал хозяин, а проще говоря стриптиз, балансирующий на опасной грани между софт и хард. Его изюминкой было то, что на сцене выступали не заезжие "мотыльки" и "бабочки", а свои, доморощенные кадры гимназисток-отличниц, избавляющиеся таким оригинальным способом от своих комплексов, протестующих против родительского диктата и, ко всему прочему, зарабатывающие очень хорошие деньги. Гедеминас хорошо чувствовал, что нужно народу, что народ устал от порядком поизносившихся шлюх, вертящих отвислыми задами и грудями в дешевых забегаловках, что народу как воздух необходима чистота и невинность, благородное воспитание и хорошая успеваемость в школе.