Андрей Быстров - Лезвие вечности

Стояла изнуряющая жара, сэр Джулиан поминутно утирал платком пот со лба и глотал теплую воду из фляги. Он уже начинал терять терпение и готов был объявить о завершении работ на сегодня, когда из раскопа выбрался его помощник, французский археолог Жан Тьери.

– Ничего нет, – пожаловался Тьери по-английски.

– Никаких признаков входа?

– Нет.

Прендергаст внезапно рассвирепел:

– Дьявол! Пятнадцать лет я поджариваюсь в этой пустыне, и никогда ничего нет! Я старый человек. Бог не даст мне еще пятнадцати лет! Пробивайте эту стену. Немедленно!

– Люди устали, сэр.

– Плачу вдвойне!

Известие об удвоении оплаты подстегнуло рабочих. Они дружно принялись долбить центральную плиту. Спустя три часа стена рухнула под их натиском. Из темного провала потянуло гнилью и сыростью – очевидно, в гробницу проникли подпочвенные воды.

Сэр Джулиан зажег лампу и углубился в открывшийся коридор, ступая по вязкой грязи. Жан Тьери последовал за ним. Достигнув склепа, археологи не смогли сдержать возгласа разочарования. Саркофаг с разбитой крышкой… Разграблено!

– Но каким путем проникли сюда грабители? – спросил Жан Тьери. – Мы не нашли входа в стене, и она была неповрежденной. Где же вход?

– Да, это необычная гробница, – согласился сэр Джу­лиан. – Давайте-ка посмотрим… – Он приблизил лампу к надписям на саркофаге. – Взгляните, Жан! Очень интересно.

Тьери наклонился и принялся читать:

– Да… Все места, где должно упоминаться имя фараона, выскоблены каким-то острым орудием…

– Вы понимаете, что это значит?

– Конечно… Но почему?

Обоим археологам было известно: согласно древнеегипетской мифологии, стирание имени покойного в склепе являлось магическим действием, обрекавшим умершего на вечные скитания в подземном мире, на страдания и голод… Так отомстили Эхнатону жрецы Фив, которым он не повиновался. Так кто-то отомстил и фараону, чью гробницу только что открыли Прендергаст и Тьери… Кто и за что?

Желтоватый луч лампы сэра Джулиана пополз дальше и вскоре провалился в черноту нового коридора, ведущего на запад.

– Вот и вход, Жан, – сказал Прендергаст. – Он в западной стене. Из этого следует, что руководившие постройкой гробницы жрецы нарушили традицию, чтобы сбить грабителей с толку. Грабители, правда, оказались умнее, но сейчас это не важно. Меня смущает вот что: стали бы жрецы так стараться ради фараона, которого настолько ненавидели, что и самое имя его впоследствии стерли?

– Если только это сделали они, – заметил Тьери.

– Но не грабители же постарались!

– Гм… Противоборство двух группировок внутри касты жрецов – за и против фараона?

– Возможно… А это что? Посмотрите сюда, Жан! На стене склепа была высечена надпись в несколько строк.

– Но это же не иероглифы! – воскликнул Тьери, вглядевшись.

– Да, разумеется, – с волнением в голосе подтвердил сэр Джулиан. – Не иероглифы в понимании Шампольона. Это не иератическое письмо. И не демотическое… Я бы сказал, что это ближе к пиктограммам.

– Но каков смысл надписи? Прендергаст усмехнулся.

– Вы хотите, чтобы я ответил на этот вопрос? Шампольон потратил двадцать лет на расшифровку иероглифов Розеттского камня, и при этом в его распоряжении находился аутентичный текст на греческом языке. А здесь… Мы столкнулись с чем-то абсолютно новым для науки. И я сомневаюсь, чтобы в ближайшие годы кто-то сумел прочесть это… Сравнивать не с чем, а сама надпись недостаточно длинна для анализа. – Произнося эту тираду, сэр Джулиан рассматривал не только надпись, но и каменные плиты вокруг. И вдруг застыл, уставившись на стену. – Жан…

Тьери подошел к Прендергасту.

– Смотрите, вся надпись выбита на одном камне… И он неплотно прилегает к остальным!

– Тайник?

– Если так, то не замеченный грабителями! – в сильнейшем возбуждении воскликнул сэр Джулиан. – Они не стали бы тратить время и закрывать его снова! Скорее несите инструменты!

Тьери бросился наружу и вскоре вернулся с подходящими для вскрытия тайника стальными обоюдоострыми топориками. Археологи просунули в щель узкие металлические лезвия и с величайшими предосторожностями вынули камень. За ним открылась ниша, в которой лежал один-единственный предмет. Сэр Джулиан протянул руку…

Это был небольшой бронзовый стилет. В свете фонаря можно было разглядеть изящную рукоять, украшенную свернувшейся змеей – символом власти фараона.

– Что-то мы, во всяком случае, нашли, – с некоторой досадой протянул Тьери.