Андрей Быстров - Возмездие Дамеона

— Что с ним? — подался вперед Рэнди.

— Он защищен некой вирусоподобной программой… Я бы назвал ее программой-убийцей.

— Вот как?! Расскажите подробнее…

— Как она воздействует на людей — это по части доктора Лоусона…

— Мистер Стил, — спросил доктор Лоусон, — вы что-нибудь слышали о так называемом двадцать пятом кадре Фишера?

Рэнди постарался припомнить:

— Мм… Это использовалось когда-то в рекламе, правильно? Кинопроектор воспроизводит двадцать четыре кадра в секунду. Если вклеить двадцать пятый, увидеть его не успеешь, но в подсознании он зафиксируется, и — хлоп! — ты идешь и покупаешь чипсы «Принглз». Так?

— Да, но только компьютер — не кинопроектор, мистер Стил. И частоты другие, и возможности. В общем, эта программа выводит на экран цветовые и геометрические сочетания, не воспринимаемые сознанием… Такие сочетания с такой частотой должны приводить к изменению сердечного ритма и резкой смене кровяного давления — то возрастанию, то падению, пока сосуды мозга не лопнут. Конечно, результат зависит от состояния здоровья конкретного человека, но достаточно долгое общение с этой программой убьет кого угодно…

— А черт!

Это восклицание Старка относилось к струе пара, вылетевшей из включенного им кофейника и обжегшей его руку. Не спрашивая ничьего согласия, Старк разлил кофе в три чашки.

— Я сам едва богу душу не отдал, пока возился с диском, — сказал он. — Вовремя разобрался, повезло…

— Но ведь я, — недоуменно проговорил Рэнди, — смотрел его долго, внимательно… И Эванс тоже…

— Вы запускали его один раз?

— Что?

— Программа активизируется только при повторном запуске диска на одном и том же компьютере.

Прихлебывая кофе, Рэнди обдумывал услышанное. Вероятно, перед его приходом Эванс включил диск уже вторично — вот причина его недомогания. До того он, безусловно, смотрел диск на другой машине, и тогда программа не запустилась. Понятно и то, почему воздействие на Рэнди оказалось много слабее и проявилось не сразу — ведь он лишь мельком взглянул на экран Эванса, а у себя дома запускал диск один раз. Зачем Стронгу понадобилась такая защита, тоже понятно. Едва ли он создавал этот диск только для себя, предполагалось показывать его сообщникам-людям. Те, кому он давал диск, были предупреждены об однократном просмотре на одном компьютере. А вот если бы диск был похищен (как и случилось), ничего не подозревающий похититель подвергся бы угрозе… Так произошло с Эвансом, но во второй раз он провел за компьютером слишком мало времени, потому что приехал Рэнди. И все же этого времени хватило, чтобы баланс оказался нарушенным и Эванс потерял сознание за рулем…

— А этот вирус, он… — начал Рэнди.

— Это не совсем вирус, — перебил его Старк, — но ладно, будем пользоваться этим словечком… Кстати, Рэнди, вы знаете, какова его длина? Шестьсот шестьдесят шесть байт.

— Три шестерки, число Зверя? Довольно зловещая ирония.

— В Апокалипсисе сказано, что число Зверя есть число человеческое, — заметил Старк.

— Да… Как по-вашему: была ли эта программа написана ЧЕЛОВЕКОМ? Не спешите с ответом. Я понимаю, как это трудно.

Старк пожал плечами:

— И в ней, и в аналитической программе есть кое-что необычное, что могло быть подсказано… извне. Но я думаю, обе они были написаны человеком, причем одним и тем же человеком, если только это не чертовски ловкая имитация.

— И такое вы допускаете?

— Все возможно в этом лучшем из миров… А тем более в других! Но видите ли, Рэнди, как бы вам объяснить… Программирование отчасти сродни писательскому ремеслу. Вот вы читаете книгу. Легкую, поверхностную. Кто угодно мог ее написать, будь он с Земли или нет. Но сможет ли нечеловек настолько проникнуться глубинной земной психологией, чтобы написать книгу, скажем, на уровне Достоевского или Фолкнера? Он может попытаться имитировать, но, если вы достаточно внимательны, вы догадаетесь о подделке.

— Так… И есть ли у вас предположения, кто наш Фолкнер?

— Если иметь в виду защитную программу, а не аналитическую… Она создана с невероятной, изощренной виртуозностью. Только четыре человека в мире способны были проделать такую работу.

— Были?..

— Да, потому что одного из них — Боба Пратта — нет в живых, он повесился два года назад.

— Покончил с собой? Не потому ли…

— Выслушайте… Второй, не буду скромничать, — я. Но я этого не делал.

— А остальные?

— Барни Каммингз, одно время он работал в Силикон-Вэлли. И Марк Фишер… Нет, не тот Фишер, в честь которого назван двадцать пятый кадр, просто однофамилец! О нем, о Марке Фишере, я давно ничего не слышал…