Андрей Быстров - Возмездие Дамеона

Ржавое чудовище, скрежетавшее зубами сзади (КАК он слышал? Ведь у него не было ушей!), наконец пришло в движение. Покатились в бездны незримые камни, обрушились где-то горы, все скалы мира, сотрясаясь, рухнули в беспредельность, которой нет названия.

Рэнди взмыл ввысь, к пылающей огромной звезде. Он ощущал ее жар (КАК? Ведь у него не было тела!), но жар этот не обжигал, напротив, был приятен и РАЗРЕЖАЛ все более легкой прозрачностью. Рэнди уже не летел, а плыл в нем, сужая круги к темной воронке в сердце белизны.

Потом (если здесь существовало ПОТОМ) сквозь тоннель он падал к центру Галактики… Туда, где ждала его Встреча, где ждало его осеняющее прикосновение…

Око Илиари.

Пульсирующее око в далеком космосе.

Как два полюса, как свет и мрак, сила Ока Илиари вступала в противодействие с темной энергией Дамеона. Гравитационное излучение Дамеона, черного тяжкого паука, не только пронизывало всю Галактику, но и несло в любой малой частице своей мощь невидимого источника. Око Илиари противостояло этой мощи в разных мирах, отделенных иногда от Земли только хрупкими гранями измерений. Несмотря на всю немыслимую огромность, Око Илиари подчинялось квантовым законам — подчинялось, их для себя создавая. Обладая чрезвычайно высокой квантовой постоянной, Око Илиари находилось не только там, где находилось. Даже о центре его допустимо было говорить очень и очень условно. В лучшем случае примерно так: «центр преимущественно здесь, но отчасти и в других местах, везде». Какие-то приблизительные космические координаты имело только сплетение силовых линий, средоточие полей.

А на планете Земля, в невообразимой дали от этого средоточия, каждая пульсация энергии Дамеона отзывалась то шорохом в ночных кустарниках, то дробным стуком нежданного и оттого пугающего дождя, то беспричинным воем бездомных собак, наполненным ужасом ожидания катастрофы.

Звуки и запахи ранней осени, желтые и красные листья, полуночный ливень — что может быть естественнее? Если выйти из дома под холодное небо, над головой ничего, кроме сумрака, не разглядишь. Но и когда рассеются тучи, покажутся только звезды и луна. Дальше обычному человеку заглянуть не дано. Но там, за многими мирами, обитаемыми и необитаемыми, незримое и всеприсутствующее, таится Око Илиари, и пульсирует жажда черного паука — всегда. Паук не виден, но тянутся нити через Галактику, мчатся во мраке делорги, и иногда темными ночами без всякой явной причины начинают выть бродячие собаки.

Планета, над которой новый Рэнди завершил свой небывалый полет, принадлежала давно минувшим в его мире временам. С высоты он смотрел на мрачную долину, освещенную косыми лучами огромного багрового солнца, изборожденную чернильными тенями величественных тяжких скал. Там, в долине, ворочался механический исполин. Вид гигантской машины вызвал бы смятение и ужас у самого невозмутимого существа во Вселенной. Зримое воплощение войны, ощетинившееся стальными клыками, орудийными стволами, какими-то клешнями и захватами, усеянное антеннами и быстро крутящимися решетками радаров, готовое раздавить, уничтожить, разорвать в клочья все на пути…

Вокруг суетились истребители и боевые вертолеты, точно стрекозы. Время от времени металлический гигант выплевывал рубиновый лазерный луч, и там, куда он ударял, вскипали смертоносные пузыри термических взрывов. Из-за расстояния Рэнди (теперь он знал, КАК он видит, Око Илиари дало ему новое Знание!) не мог разглядеть, с кем или с чем расправляется военная машина, но он бы не позавидовал жертвам бронированного джагернаута.

На уступе самой высокой скалы, на фоне тускло-кровавого солнечного диска, застыла фигура Торнблада. Воин-киборг скрестил руки на груди, склонил голову и задумчиво наблюдал за ходом… Битвы? Едва ли, битва предполагает сопротивление. То, что развертывалось в долине, скорее напоминало испытания или карательную акцию.

Теперь Рэнди предстояло незримо находиться рядом с Торнбладом до тех пор, пока… До каких пор? Он еще не знал этого. Сейчас, пользуясь новым Знанием, он настраивался на психоэмоциональную волну киборга. Он должен был видеть этот мир так, как видит его Торнблад. Не до такого отождествления, разумеется, какое пришлось на долю плененного Торнбладом Моддарда, но близко. Стать Торнбладом, насколько это возможно, и ждать. Чувствовать вместе с Торнбладом порывы колючего, жестокого ветра этого мира, жестяного гремучего ветра, пахнущего гарью, машинным маслом, бензином, выхлопными газами и чем-то настолько чужеродным, что этот ДРУГОЙ запах невозможно было запомнить.