Дмитрий Самохин - У смерти твои глаза

– Отлично. Тогда пойдем, – пригласил я. – Но, может, не будем брать с собой всю ораву? Хватит и двоих ребят. Плюс мы.

– Разумно.

Дубай выбрал из своей компании двух самых отъявленных негодяев, если судить по их внешнему виду. Остальным приказал ждать.

Мы покинули флагманский катер. Спустились на причал и проследовали в тень.

Мною овладело абсолютное спокойствие, в то время как Кубинец, а в особенности Стеблин изрядно нервничали. Для бывшего полицейского это было первое серьезное дело на ниве частного сыска, а Гонзу всегда колотило перед делом, но с началом операции возвращалось прежнее хладнокровие, нервы успокаивались. Он становился отрешенным буквально от всего, что не связано с делом, точно йог, заснувший на постели из гвоздей.

Мы вошли в порт.

Восьмой причал находился в самом дальнем мрачном углу акватории. Туда, в пору службы начальником охраны, я совался только под прикрытием всего личного состава. Таможенники проводили через этот угол самые контрафактные грузы, которые по сумме могли тянуть на пожизненное заключение. Через восьмой причал проходил наркотраффик.

И вот теперь мы в здравом уме и трезвой памяти совались туда по собственной воле. Определенно мир сошел с ума, а вместе с ним и я.

Мы крались вдоль стен длинных высоких складских помещений. Большей частью в зданиях отсутствовали стекла, а через пустые глазницы гулял ветер и захаживал в гости дождь. Я обратил внимание, что вроде бы дождь был вчера, но с окон лилась вода, точно в этот раз гроза разразилась внутри пакгаузов.

Пейзаж, подернутый сумраком, прекрасно подходил для съемок очередной серии похождений Терминатора, только на этот раз в будущем, пережившем ядерную катастрофу.

Мы добрались до восьмого причала за пятнадцать минут. Дважды чуть было не попались. Сначала наткнулись на одиноко прогуливающегося мужика в изрядном подпитии. Скорее он напоминал растение, поскольку был настолько пьян, что не способен был подняться на ноги. Прогуливался он на четвереньках. Когда мы прошли мимо, он даже не посмотрел в нашу сторону. Настолько сильно был занят изучением содержимого собственного желудка. Плохо смотрит за порядком в порту новая служба безопасности. При мне этот экземпляр мигом бы прошел курс экстренного отрезвления путем купания в холодных водах Финского залива. Второй раз все оказалось несколько серьезней. Едва не сшиблись с пятью отморозками, в руках которых красовались автоматы. Надо думать, что управляться с этими трещотками они умели. Я заприметил их в последний момент и увлек команду за собой. Мы спрятались за огромным, размером с одноэтажный дом контейнером и дождались, пока отряд охранников проследует мимо. Сомнений не возникало – они охраняли подступы к восьмому причалу.

Выбравшись на восьмой причал, приказал ребятам следовать за мной. Я знал, где можно спрятаться. Было одно местечко, которое я приметил давно. Прекрасная обзорная площадка на втором этаже пакгауза. С нее открывался вид на весь восьмой причал. Ничто не могло ускользнуть с этого места. А я знал тайный ход. Ход, которым давно никто не пользовался. Маленькая дверка в тупике между двумя складами. Только бы ее никто не загромоздил контейнерами.

Контейнерами ее не заставили, но крапивой она заросла по самое некуда. Сплошной крапивный лес. Я смело вступил в заросли жгучего растения и направился к двери. Ребята последовали за мной, но не смогли сдержать тихие всхлипы. Ну надо же! Кто бы мог подумать, что такие крутые ребята окажутся неженками.

Дверь мало того что заросла, так еще и заржавела. Я открыл ее медленно, затаив дыхание, чтобы хотя бы мое дыхание не приплюсовалось к визгу ржавых петель. Я испугался, что ребята с восьмого причала услышат скрежет, но, по счастью, они так радовались грузу и приятному вечеру, что никто не среагировал. Ни один звук не потревожил их чуткие уши.

Внутри оказалось темно. Зловещий мрак. Я замер на пороге и стоял как статуя, пока глаза не привыкли.

А сзади уже толклись ребята, мечтавшие выбраться из крапивных джунглей. Вскоре мрак расступился, и показались тени, фигуры, очертания. Двигаться можно.

Я пошел первым.

Похоже, пакгауз был давно заброшен. Я вдохнул тонну пыли, прежде чем добрался до железной лестницы, ведущей наверх. Каждый шаг по этому доисторическому чудовищу был подобен набату. Грохот моих шагов был способен поднять мертвого из гробницы, разбудить Тутанхамона. Я остановился, обернулся к ребятам и показал пальцем на свои «изящные» туфли, изобразив «шухер». Мой язык жестов первым понял Дубай. Он нагнулся, снял свои ботинки, связал их шнурками и повесил через плечо. Он указал своим, и они последовали его примеру. Так же поступили я, Кубинец и Стеблин. Ощущение неприятное, надо сказать. В одних носках по ледяным ступенькам. У меня сложилось впечатление, что я уменьшился, за каким-то рожном забрался в холодильник, а теперь марширую по дну морозильника, мечтая выстроить здесь город.