Олег Маркелов - Токсимерский оскал

— Есть, сэр. — Челтон радостно козырнул. Путы нудных, однообразных будней в учебке Бригады Особого Назначения наконец спали с его плеч, и он вновь ощутил, как разливается по телу приятная энергия. Так, наверно, чувствует себя гончая, предвкушая близкую охоту.

Легкий прохладный ветер разгонял клочья утреннего тумана над центральной площадью цитадели Радон — величайшей из всех крепостей, которые когда-либо возводили токсы. Ряды облаченных в черную броню рыцарей безмолвно подпирали с трех сторон ритуальный эшафот. В воздухе дрожал едва уловимый тоскливый звук обрядовых волын. Для не знающих страха и упрека воинов многие мгновения буйства эмоций были связаны с этим местом. На этом эшафоте их посвящали сначала в послушники Квадрата, а затем в его рыцари. Здесь они прощались со своими погибшими товарищами. С этого эшафота их благословляли на великие походы во славу веры Великого Мастера и Квадрата. Все это были светлые мгновения. Даже прощаясь с павшими воинами, рыцари чувствовали что-то возвышенное, осветляющее горе утраты. Словно голос, поющий героическую сагу об ушедших героях. Сейчас был совсем другой случай. И, насупившись и посуровев, они стояли, раздавленные тем, что впервые произошло в их судьбах. Квадрат потерял один из четырех Талисманов, на которых зиждилось все духовное могущество ордена, — Талисман Силы.

Волыны внезапно смолкли, будто в мехах разом кончился воздух. В гнетущей тишине слышались только мерные шаги конвоя, идущего от Черной башни к эшафоту. В окружении молодых жрецов Черного Ордена, низко склонив голову, брел обнаженный по пояс могучий токе, весь покрытый шрамами и татуировками, свидетельствующими о его воинской доблести. Из одежды на нем были только свободные штаны из грубой кожи, как у работника-простолюдина, и такой же кожи короткие сапоги со шнуровкой на голенищах. Взойдя на эшафот, лорд Саган, а это был именно он, остановился, впервые решившись поднять взгляд на своих вчерашних товарищей. Жрецы, в глубоко надвинутых на лбы капюшонах, встали кругом у подножия эшафота. В молитвенной башне заунывно запел храмовый хор. С первыми звуками молитвопения из врат Храма Власти показалась еще одна небольшая процессия, направляющаяся к эшафоту. Первым, откинув с густой седой гривы волос капюшон, шел, опираясь на украшенный черными рубинами посох, главный жрец Храма Власти, избранный Квадратом для исполнения приговора. На шаг позади него неотступно следовал облаченный в белоснежный балахон палач. Замыкали шествие, отстав от палача еще на шаг, четверо его помощников с нехитрым скарбом в руках. Взойдя на эшафот, жрец, повернувшись к храму и преклонив колено, молча обратился с молитвой к Великому Мастеру с просьбой о прощении, если сегодняшнее наказание покажется Великому чересчур мягкосердечным или, напротив, жестоким. Затем, развернувшись и приняв роль руки и голоса Квадрата, главный жрец Храма Власти зарокотал:

— Мы совершили страшный проступок, искупление вины за который невозможно получить, но лишь ослабить груз ее, обрекши себя на страдания, мучения и жизнь ради этого искупления в иных мирах, дарованных нам Великим Мастером. С этого дня мы будем лишены всех празднований до дня возвращения потерянной святыни. Во всех цитаделях как напоминание о нашем неоплатном долге все это время, денно и нощно, будет звучать молитвенное пение храмовых хоров и жрецов Ордена. На жертвенных алтарях будет приноситься ежевечернее жертвование Великому Мастеру и его Подмастерьям.

Воины, стоящие в строю вокруг эшафота, не слишком вслушивались в слова жреца. Они были в первую очередь бойцами, хоть и с верой в сердцах. Они понимали неизбежность новых лишений и тягот, но в то же время верили в победу своей веры и силы. И хотя тяжесть не ведомого им доселе унижения — потери святыни, давила на плечи, не позволяя гордо вскинуть головы, но, словно заунывная песнь жрецов, поднималось в груди яростное, обжигающее желание отомстить. Отплатить сторицей тем, кто посмел коснуться их святыни грязными руками, вымазанными кровью стражей Храма Силы. Желание это наполняло их жилы бушующей кровью воинов-предков. И рыцари терпеливо ждали завершения церемонии, чтобы начать собираться в великий поход за святыней.

Главный жрец Храма Власти воздел руки с посохом к небу, вновь бормоча молитву. Меч лорда Сагана, который в течение двадцати лет ковал один из оружейников Черного Ордена и который встретился со своим хозяином в день посвящения в рыцари Квадрата, бесследно сгинул в разграбленном Храме Силы. Поэтому сейчас палач извлек изготовленный для обряда простой меч. Помощники палача толкнули обреченного токса, заставляя его упасть на колени. Обрядный клинок зажали в каменных распорах, устроенных тут же, на широком эшафоте. Затянув соединенные с распорами блоки, палач выбрал эластичность меча. Сталь клинка была теперь напряжена до звона. Подхватив тяжелый молот, палач замер, выжидая, когда закончится молитва. Голос жреца оборвался, посох метнулся вниз, коснувшись эшафота. И тотчас же под ударом молота брызнуло осколками лезвие меча. Подхватив рукоять с коротким обломком лезвия, палач шагнул к лорду, позади которого замерли помощники. Уверенным движением палач провел острым обломком по лбу Сагана, глубоко рассекая кожу от виска до виска. Хлынувшая кровь залила рыцарю щеки и подбородок, превратив их в подобие красной уродливой маски. Но на лице лорда не дрогнул ни один мускул.