Вадим Проскурин - Звездная сеть

– Я вижу, ты не можешь сделать выбор, – констатировал голос. – Я рекомендую значение одна сотая. Величина не настолько большая, чтобы принимать ее во внимание, но, в то же время, ты получишь весьма неплохой теоретический багаж. Защитники порядка голыми руками тебя не возьмут.

– Ты знаешь, кто такие защитники порядка?

– Я знаю почти все в этой вселенной.

– Ты расскажешь мне?

– Ты хочешь от них защититься или ты собираешься с ними воевать?

– Разве это не одно и то же?

– Это совсем разные вещи. Скоро ты поймешь, что в пространстве Сети то, что ты называешь войной, невозможно.

– Тогда зачем они убили Пашку?

– Они считают, что этот случай должен стать исключением.

– Почему?

– Со временем ты все поймешь, а сейчас новое знание только помешает. Не забывай, твой мозг перегружен. Отдохни хотя бы пару месяцев, а потом, если будет крайняя необходимость, ты снова сможешь учиться. Если крайней необходимости не будет – лучше подождать год или чуть больше.

– Может, тогда мне лучше вообще не учиться?

– Это твой выбор. Но сейчас они возьмут тебя голыми руками.

– Несмотря на все, чему ты меня научил?

– Ничему серьезному я тебя не научил. Это все мелочи, дилетантов пугать. Серьезные вещи в твой мозг вообще не поместятся.

– А как же то, чему ты собрался меня учить?

– Это лучше, чем ничего. Но достаточно пустой болтовни. Ты готов получить знания?

Я немного поколебался, но все—таки решился.

– Готов, – сказал я.

– Вот и хорошо, – констатировал голос. – Ну все, отправляйся домой.

– А как же занятия? – не понял я. – Ты передумал меня учить?

– Все необходимые знания вложены в твой разум.

Я прислушался к своим ощущениям и не заметил в себе ничего необычного.

– Ты и не заметишь, – сказал голос, – пока не придет время. Ты будешь постепенно понимать то, что знаешь, иначе твой мозг не выдержит.

– Но ты можешь хотя бы намекнуть, что именно я узнал? – спросил я.

– Могу, но не буду. Ты можешь уходить.

– Ты меня гонишь?

– Я никого никогда не гоню. Но тебе больше нечего делать в моем мире. Прощай.

Некоторое время я пытался продолжать разговор, но голос не отзывался. Мне пришлось уйти.

На следующее утро мы с Женькой сидели в переговорной. Мы молчали, необходимости говорить не было, все было ясно и так.

Я смотрел на Женьку и видел неощутимые для обычных людей флюиды, источаемые его разумом.

– Как жена? – спросил я. – Она вчера очень беспокоилась.

– Нормально, – сказал Женька. – Представляешь, она думала, что я у любовницы! Пришлось объяснить ей наглядно, что она не права.

– Побил ее, что ли?

– Да иди ты! Я же вижу, ты теперь тоже чуть—чуть эмпат. Ты прекрасно понял, о чем я говорю.

– Ну да, понял. Знаешь, в эмпатии есть и свои недостатки, шутить, например, труднее.

– Шутить не труднее, просто шутки у тебя дурацкие. Как начнешь вещать Что-нибудь с серьезным видом, сразу и не поймешь, серьезно ты говоришь или пургу гонишь.

– Теперь поймешь.

– Теперь-то конечно. Ты как, круто драться научился?

– Ты и так все видишь.

– Вижу. Черт! Но надо же о чем-то разговаривать!

– А зачем? Все и так понятно. Лучше скажи, что теперь делать будем?

– Не знаю, думать надо. Пашкино тело к тебе вернулось?

– Нет, оно по-прежнему в стасисе. Думаю, навечно.

– Это хорошо. Одежду его выбросил?

– Пока нет.

– А чего тормозишь? Надеешься, что он вернется?

– Нет, надеяться бессмысленно. Даже не знаю, почему не выбросил, как-то рука не поднимается.

– Надо выбросить. Его искать начнут.

– У него семья была?

– Не знаю. Да и не хочу узнавать, если честно. Когда не знаешь, на душе спокойнее.

– А совесть не мучает?

– Пока не особо. Вот если вдруг выяснится, что у него осталась беременная жена и трое маленьких детей, вот тогда совесть обязательно замучит.

– Заслонив лицо ладошкой, притворившись безымянным… – процитировал я Егора Летова.

– Да иди ты! – воскликнул Женька. – Ну, допустим, мы знаем, что у него осталась семья. И что делать? Прийти и сказать, типа, извините, мадам, но мы вашего мужа втравили в одну историю, он погиб, но вы не волнуйтесь, мы Что-нибудь обязательно придумаем. Так, что ли?

– Не знаю, тебе виднее, ты же у нас психолог.

– Да какой я психолог… Чувствовать чужие эмоции – это круто, но опыт практической работы ничем не заменить. Не знаю я, что делать, да и знать не хочу, если честно.

– Испугался? – предположил я.

– Да нет, не испугался, – сказал Женька. – Скорее, обалдел.