Федор Чешко - Виртуоз боевой стали

— Не торчи шестом! — выкрикнул он. — Помоги Торку с дочкой управиться и бежим отсюда! Ну, кому сказано?!

Нет, все-таки древние мастера наверняка знали какие-то тайны, неведомые обычным людям. Леф никак не соглашался поверить, что можно было собрать в дальнее ущелье кучу народу (примерно столько, сколько живет во всех обитаемых Долинах, да еще и черноземельцев наприхватывать); собрать и заставить тесать камень, складывать непомерные стены... А кто и, главное, чем кормил этих работников? Кто ухаживал за их огородами, кто делал другую работу, от которой оторвали столько рук? Но главное даже не в этом. Какая ведовская сила удерживает вверху каменные глыбы, из которых сделаны здешние кровли? Леф уже видел такое в Гнезде Отважных, где обучался витязному искусству, но тогда парню было не до раздумий о древнем мастерстве. И там имелась только одна кровля, а тут их много; если подниматься от подножия строения, то каждая из них оказывается полом, а если спускаться от вершины, то каждый пол ниже оказывается кровлей. И ни одна из этих кровель не думает осыпаться, даже если кто-либо ходит по полу, который у нее с другой стороны... даже если там ходит двое или трое людей... Хотя уж какие там люди, что значит человечья тяжесть по сравнению с тяжестью держащихся ни на чем грубо обтесанных огромных камней? Нет, здесь точно не без ведовства. Тем более что Гуфа не стала ничего объяснять, только отмахнулась и буркнула: «Отстань, нынче не до ерунды». Оно и понятно: умельцы всегда дрожат над тайнами своего мастерства. Хотя нет, это плохая мысль, которую ни в коем случае нельзя отпускать с языка. Гуфа нынче совсем не та, какой была до Лефового ухода во Мглу, и о ведовстве с ней лучше не заговаривать.

Да и не только Гуфа — весь Мир изменился, покуда Леф пропадал в Бездонной.

В то утро, когда Хон с Торком негаданно пришли на выручку Ларде и Лефу, все четверо едва успели спастись.

Наверное, до самой Вечной Дороги не забудется парню тогдашний сумасшедший бег по ущелью. Они с Торком очень старались беречь сломанную Лардину ногу, но от этих стараний делалось только хуже. Девушка грызла губы, зажимала ладонями рот, однако выдержать такую боль было бы не под силу и тертому мужику. Леф изводился, слушая ее плач, и Торк наверняка изводился тоже, а Хон чуть ли не пинками гнал их вперед, и вокруг уже выли маленькие копья с железными остриями.

Поначалу Леф решил, что отец хочет либо отсидеться во Мгле, либо добраться до Последней Межи и спастись на другом краю Мира. А еще парень вообразил, будто послушники перехитрили сами себя, забравшись на откосы. Зачем? Если серые настолько боялись вражьих клинков, так и сидели бы на заимке — уж чего безопаснее! А коли решились драться, то надо было просто-напросто подойти как можно ближе и метать свои копья в упор. Теперь же время растранжирено на лазанье, добыча успела изрядно отбежать, и расстояние слишком велико — даже имея этакое чудодейственное оружие, можно надеяться лишь на случайное попадание. И гнаться поверху нет никакого проку: бежать по дну ущелья даже с Лардой на закорках куда удобнее, чем скакать по крутизне, еще и тратя время на в общем-то бесполезное метание копий. К тому же из послушников бегуны, как из опилок каша. Либо серые вновь оплошали, как с ними уже не раз случалось, либо на вершине жилища Истовых притаились метатели, послушники загоняют беглецов на верную гибель. Но как же отец, как же Торк — неужели они не понимают этого?

Издерганный неожиданностями и страхом за Ларду, парень даже не додумался удивиться: а откуда могли появиться здесь Торк и отец?

Торк и Хон появились из жилища Истовых. То есть это оно раньше так называлось: теперь же в нем обитали совсем другие люди. Даже Ларда забыла про боль, когда оказалось, что ее родитель хочет искать убежища в сотворенном древними людьми рукотворном утесе.

Задыхаясь и хрипя, Леф вслед за Торком обогнул подножие огромного строения. В нескольких шагах тяжко колыхался угрюмый Туман Бездонной, еще дальше клубилось серое марево Последней Межи, но охотник и подоспевший Хон даже не глядели туда. Торк, прикрикнув на Лефа, чтоб не мешкал и помогал, осторожно опустил постанывающую Ларду в траву, а столяр задрал голову и крикнул:

— Спускайтесь! Да скорей же, скорей!

Вот тут-то и выяснилось, что серые вели себя гораздо умнее, чем казалось вначале.

Хорошо еще, что подниматься пришлось не на самую вершину постройки. На изрядной высоте каменная кладка выпячивалась квадратным уступом, похожим на презрительно оттопыренную губу, а ниже виднелся черный проем. Из этого проема выдвинулись вдруг два тесаных бревна, а мигом позже свалился огромный лубяной короб, привязанный то ли к ним, то ли к уступу несколькими плетеными канатами. Короб с треском ударился о землю в нескольких шагах от прянувшего в сторону Хона, и тот нехорошо помянул торопыг, которые едва не сломали вещь, да еще чуть людей не поубивали. Вот так — то кричит: «Скорее!», то ругает за торопливость.