Андрей Дашков: Собиратель костей

Кое-кто отнёсся к его словам легкомысленно и возроптал. Он продолжал разглядывать облегчённо зашевелившуюся толпу. Может быть, я один догадывался, что он выбирает себе женщину (разве это не свидетельствовало в пользу возникшего между нами понимания?). Я ощутил его голод, как будто сам прошагал тысячу миль, не встретив ни единой бабы.

И он выбрал. Его хриплое карканье снова разорвало кабацкий гул.

– Эй, ты! Иди сюда!

Я проследил за его взглядом и чуть не обмер. Он смотрел на красотку Мадлен. И снова обрушилась гнетущая тишина, в которой я слышал только шум моей жиденькой крови, текущей по жилам…

Долговязая яростно сверкнула своими чёрными жгучими глазами… и встала из-за стола, за которым её угощали более удачливые и богатые, но не менее несчастные, чем я, рабы бесчувственной красоты.

Пока она приближалась к человеку в красном на непослушных ногах, он медленно расстёгивал свой плащ, сюртук и жилет, под которым была не очень чистая, но прочная джинсовая рубашка. На его ногтях блестел чёрный лак по тогдашней моде. В каждом его плавном движении было что-то плотоядное. Этот человек охотился за костями себе подобных даже тогда, когда делал что-то, на первый взгляд, невинное. Затем он расстегнул и рубашку.

Мы увидели его волосатую грудь и впалый мускулистый живот, пересечённый слева от пупка вертикальным шрамом. Потом его заслонили плечи и чудесные густые волосы красотки двухметрового роста.

– Поцелуй моё сердце, шлюха! – приказал чужак Долговязой.

И гордая Мадлен – надменная, несносная, несгибаемая Мадлен, которая всегда сама выбирала себе мужчин, безжалостно играла с ними и никому не принадлежала душой, Мадлен, чей острый язычок был способен уязвить самых отпетых бандитов в округе, Мадлен, за которой самолюбивые цыганские принцы недавно бегали, как щенки, – покорно опустилась на колени и стала облизывать этим своим язычком, доводившим её любовников до неистовства, его левую грудь.

Пока она делала это, человек в красном даже не смотрел на неё. Он смотрел на нас с презрительной улыбкой, которая возникала так часто. Он бросал нам изощрённый вызов и ожидал ответного хода. Желательно не такого тупого, какой сделал Малютка Лох.

В ту минуту я возненавидел наших трусливых болванов, а заодно и себя, и почти полюбил незнакомца. Он продемонстрировал мне силу, но источник её каждый должен был найти и открыть самостоятельно. Если я сделаю выбор, мне предстоит трудный и смертельно опасный путь. Однако это будет путь, а не барахтанье в грязи, от которой нельзя отмыть даже лицо и руки – не то что душу…

Все смотрели будто заворожённые, как мелькает влажное розовое жало между коралловыми губами, как оно сладострастно трепещет, играя с соском мужчины. Мой изголодавшийся парень зашевелился в штанах, и я едва не выронил кружку с пивом. Чужак оставался абсолютно холоден и спокоен. И все увидели невероятное: в какой-то момент язык Мадлен раздвинул кожу у него на груди и проник внутрь. Она застонала; дрожь прошла по её телу; ногти впились в его живот. Не знаю, к чему она прикоснулась, но когда язык выскользнул, с него капала кровь…

Незнакомец взял женщину рукой за подбородок, поднял с колен и прошептал что-то на ухо. Не иначе, назначил место встречи, где собирался получить своё. При этом у Мадлен было такое лицо, словно её, сироту, наконец приласкала отыскавшаяся мать. И накормила грудью – дала напиться багрового вязкого молока…

Выслушав его тёмный шёпот, она тут же ушла. За плечами у неё сидел огромный инкуб, и её грациозная походка изменилась под влиянием похоти. Мадлен двигалась так, словно по её ляжкам непрерывно текло…

Кроме Долговязой, чудовище в человеческом облике подчинило и меня – на гораздо более долгий срок.

Незнакомец выбрал себе столик, за которым пожелал сидеть один. После Малютки Лоха никто не оспаривал его прав. Я принёс ему пиво, и он дёрнул за другой конец связавшей нас невидимой нити.

– Как тебя зовут, деточка? – спросил этот мнимый ровесник, отхлебнувший эликсира бессмертия из чаши самого сатаны, когда тот отвернулся. Я действительно чувствовал себя сопляком рядом с ним.

– Адам, – промямлил я и только потом сообразил, что впервые за много лет произнёс своё настоящее имя.

– Ха! Слишком много чести. Я буду звать тебя… – он щёлкнул пальцами и на секунду закрыл глаза, словно рылся в памяти, – Санчо. Ты пойдёшь со мной, – сказал он тоном, не терпящим возражений. – Мне нужен смышлёный помощник, знающий эти места. Ты сгодишься. Только сними с себя бабьи тряпки, и я дам тебе шанс стать мужчиной!