Грег Иган - Карантин

С приближением двадцать седьмой годовщины Пузыря во всех городах мира нарастало напряжение. Те, кто участвовал в суде над Дюпре, были давно занесены в черный список, но прежде, особенно 15 ноября, Дети убивали наугад, и никто не думал, что они откажутся от этой практики. В универсамах покупателей просвечивали рентгеном и обыскивали с головы до ног (покупки с доставкой на дом внезапно снова вошли в моду). Расписание железнодорожных рейсов затрещало по швам из-за бесконечных проверок путей (и связь с работой через домашний компьютер стала популярной как никогда).

Девятого ноября Дюпре провел пресс-конференцию в тюрьме. Вместо ответов на вопросы он зачитал заявление, в котором осуждал любые акты насилия и призывал к тому же своих последователей. Я был уверен, что его либо подкупили, либо каким-то образом заставили это сделать; кроме того, было неизвестно, сколько Детей Бездны с ним согласятся. Однако пресса всячески раздувала значение этого заявления, убеждая публику, что совершилось чудо и убийства, по крайней мере на некоторое время, прекратятся. Это дало свой результат – панические настроения заметно пошли на убыль. Я лично надеялся только на то, что сторонники Дюпре так же легко поддаются манипуляциям с общественным сознанием, как и простые обыватели.

Скандал разразился через четыре дня. Оказалось, что Дюпре говорил под действием марионеточного мода. Это было незаконно – Верховный суд США лишь несколькими месяцами ранее в очередной раз подтвердил, что насильственное применение нейронной модификации противоречит конституции, вне зависимости от обстоятельств. Штат Мэн никогда даже не пытался провести закон, разрешающий такие вещи. Начальник тюрьмы подал в отставку. Главный чиновник ФБР в штате пустил себе пулю в лоб. Трудно представить, чем можно было разъярить Детей сильнее.

Пятнадцатого ноября чуть позже двух часов ночи в портовом складе сработала сигнализация. Винсент Ло и я поехали посмотреть, в чем дело. Впоследствии нас спрашивали, как мы могли – «совсем одни!» – так безрассудно отправиться навстречу очевидной опасности. Люди не понимают, что в мире происходит восемь тысяч ограблений в день, и на каждый вызов не может выезжать антитеррористическая группа – один ее выезд стоит полтора миллиона долларов. Штат Мэн, как известно, находится на другом конце планеты. Дети только один раз пытались провести теракт в Австралии, да и тогда единственной жертвой стал сам неумелый террорист, погибший от взрыва собственной бомбы. Так что мы поехали на вызов не задумываясь.

Прибыв на склад, мы для начала подключились к автоматической системе наблюдения. Камеры показывали, что все на месте, но что-то ведь заставило сработать датчик движения. (Проходящий поезд? Такое бывало не раз.) Контейнеры стояли рядами. Я пошел по одному проходу, Винсент по другому. При помощи «Н2» к зрительной системе каждого из нас были подключены все шестнадцать видеокамер, установленных на потолке. Я запустил небольшое пиротехническое устройство, которое посылало в разных направлениях тонкие струйки разноцветного дыма, пересекавшие все расширенное поле нашего зрения – это позволило бы выявить даже самый хитрый инфохамелеон. Но камеры работали честно. Значит, в здании, кроме нас, не было никого.

Через несколько, секунд мы почувствовали, что пол еле заметно вибрирует. Чтобы уточнить параллакс, мы передали друг другу свои ощущения и, с помощью «Н2» локализовали источник колебаний. Он находился в контейнере, во втором ряду слева. Я уже хотел переключить висевшую над ним камеру в инфракрасный диапазон – может, покажет что-нибудь полезное, – как вдруг прозрачная струя бледно-голубой плазмы пробила стальную стенку контейнера ближе к верхнему углу и начала плавно резать ее, двигаясь сверху вниз.

Винсент запросил информационную систему склада и сказал мне: «Один шахтный робот «Хитачи» МА52, для золотых приисков».

Вот когда у меня пробежал мороз по коже – разумеется, насколько это позволяла «НЗ». Контейнер был высотой метров пятнадцать. Я видел эти МА52 по ГВ: что-то вроде помеси танка с бульдозером, только; гораздо больше, во все стороны торчат с дюжину стальных отростков, и каждый заканчивается набором инструментов весьма грозного вида. Они были способны сами себя ремонтировать, для чего и предназначался плазменный сварочный аппарат. Естественно, шахтный робот должен был транспортироваться с отключенным питанием – но даже и с включенным питанием не должен был спонтанно просыпаться и разрезать свой контейнер. Значит, машина была как минимум полностью перепрограммирована, а скорее всего еще и повреждена механически. Поэтому бессмысленно было отыскивать в руководстве по эксплуатации коды аварийной блокировки.