Алгис Будрис - Служба превыше всего

Трудности производства? Да часы штамповать — и то сложнее!

— Нет! — сверкнул глазами Лиггет. — И я, дурак, тянул резину вместе с вами! Почему вы не доложили об этом?

Хейвуд посмотрел на него едва ли не с жалостью.

— Неужели вы действительно не способны понять? Пимми — отличный солдат, но весь целиком, со всеми своими качествами. И в том числе — со свободой воли, любопытством, самостоятельностью суждений.

Отключите хоть что-нибудь, — и он станет плохим солдатом. Вы можете либо съесть этот пирог целиком, либо ни крошки не получить. В первом случае вы подавитесь, а во втором — умрете с голоду.

Лиггет побледнел.

— Вы хотите сказать, что мы можем получить либо супермена, либо вообще ничего?

— Да, сопляк вонючий, да!

Лиггет задумался. Уставившись себе под ноги, он, казалось, забыл и о Хейвуде, и обо мне.

— Никто не пойдет на это, — пробормотал он. — А вдруг они решат, что смогут управлять миром лучше нас?

— В том-то и дело, — кивнул Хейвуд. — А они так и решат. У них есть все, чем обладаем мы, плюс невероятная выносливость и способность к непрерывному и быстрому самосовершенствованию. Знаете, что сделал Пимми? В тот день, когда мы закончили его монтаж, он научился читать и писать, пусть и не слишком хорошо. Как? Он слышал, как я читал вслух выдержки из своего доклада, записал все звуки, а потом стал рассматривать текст. Он сопоставил звуки и буквы, подумал, а потом сел за машинку. Вот и все.

— Они предпочтут вовсе отказаться от проекта, чем допустить это, — Лиггет словно и не слышал последних слов Хейвуда. Потом на его физиономии опять появилось лисье выражение. — Ладно, решение вы нашли, но оно никого не устраивает. Отчего же вы не попытались пойти другим путем?

— Никакого другого пути нет, — ответил Хейвуд с брезгливой гримасой. — Любая иная модификация быстро исчерпывает свои возможности и становится как минимум бесполезной. Вы сами провели достаточно тестов, чтобы убедиться в этом.

— Прекрасно! — Лиггет возвысил голос. — Что ж вы тогда продолжали ходить вокруг да около, а не признались в неудаче честно и откровенно?

— Потому что у меня не было неудачи, тупица! — взорвался Хейвуд.

— Я нашел единственно верное решение. Я создал Пимми. С ним все в порядке — изъян надо искать в человеческой психологии. И я уже чуть не свихнулся, отыскивая способ изменить ее. Подите к черту со своими модификациями робота! Да бейтесь еще хоть пять лет, экспериментируйте, — вам все равно не улучшить Пимми! Людей надо менять, а не роботов!

— Угу, — голос Лиггета стал вкрадчивым. — Понимаю. Вы исчерпали все возможности, оставаясь в рамках данных вам указаний, а теперь пытаетесь выйти из этих рамок и заставить вооруженные силы принять роботов, подобных Пимми. — Он достал бумажник, раскрыл и показал прикрепленную внутри металлическую пластинку. — Знает, что это такое, Хейвуд?

Хейвуд кивнул.

— Отлично. Тогда пойдемте со мной, поговорим еще кое с кем.

Дверь лаборатории распахнулась, и в комнату вошел еще один из техников.

— Полегче, Лиггет, — сказал он, быстро подойдя к нам. В его бумажнике был другой жетон. — Порядок, Хейвуд, — продолжал он. — Вы пойдете со мной.

Он оттеснил Лиггета плечом и язвительно поинтересовался:

— Неужто тебе не объяснили, что совать нос дальше, чем положено, — вредно?

Лиггет побагровел, сжал кулаки, но у второго, очевидно, прав было больше, потому что Лиггет так ничего и не сказал.

Хейвуд взглянул на меня и прощальным жестом поднял руку:

— Пока, Пимми!

Вместе со вторым они подошли к двери, и Лиггет уныло поплелся рядом. Когда дверь открылась, я увидел еще несколько человек, стоявших в холле. Тот, который уводил Хейвуда, выругался.

— Вы, чучела, — зло сказал он. — Это мой арестант, и если вы думаете…

Дверь захлопнулась, и я так и не узнал, что он сказал еще. Какое-то время из-за двери доносились невнятные звуки спора, а потом я услышал, как все они ушли.

4 сентября, 1974 г. Хейвуд не появлялся, и я весь день был один.

Но вечером приходил Лиггет. Боюсь, я уже никогда не увижу Хейвуда.

Лиггет заглядывал поздно вечером. Он выглядел невыспавшимся и очень нервничал. И кроме того, он был пьян. Он пересек лабораторию, громко стуча каблуками по цементному полу, упер руки в бока и уставился на меня.

— Ну что, супермен, — произнес он с пьяным раздражением в голосе, — вот ты и лишился своего приятеля-предателя. А теперь твоя очередь. Хочешь знать, что они собираются с тобой сделать? — Он захохотал. — Тебе хватит времени подумать об этом!